– Вы что там, у вас в Китае, все с ума посходили?! Это что же за чайные церемонии такие, с древним “Play Boy(ем)” в руках и в костюме сутенёра?!
– Нет сутенёра, это волшебник, Шаолинь!! – многозначительно пояснил китаец, указывая на колпак со звёздами.
– Знаю я таких волшебников, бывало, встречались! – произнёс Леопольд Гульнарович, рассматривая в разных ракурсах рисунки сцен с находкой золота и сменой имиджа Аль-Мажнуна с белого на чёрный.
– Слушай, пномпень! А откуда столько золотища и голых женщин, это что атрибуты чайной церемонии? И почему всё на каком-то странном языке написано, похожем на персидскую вязь, у вас же вроде письменность другая?!
– Старинная Шаолиньская обряда! Если вдруг праздника, какая большая, день рождения или новая года, вся Шаолиня сразу на арабском говорить и писать! Традиция!
– Вот это вещь! – прокричал Леопольд Гульнарович, примеряя колпак со звёздами, чёрный халат и сандалии Аль-Мажнуна.
– Всё в пору! Я всё беру! Давай своя чайника! – радостно возвести Леопольд Гульнарович китайца, о том, что покупка состоялась.
– Ну, вот я и избавился от этих ужасных предметов! – сияя от счастья, подумал Донг Жо, на протяжении года странствий в поездах из Китая в Россию пытавшийся безрезультатно всучить злосчастную, и, как он не безосновательно считал, принёсшую ему столько невзгод книгу и странный наряд.
– Как только брату удалось год назад в поезде «Наушки-Москва» избавится от той, приносящей неудачи книги?! Наверное, также в довесок! Он всегда был счастливчиком! – рассуждал Донг Жо, завертывая злополучную книгу, несчастливый холщовый мешок с одеждой и изрядно побывавший в употребление музыкальный термос с драконами в упаковки с наклейками «Made in China».
Свой подарок забирай! Десять тысяч рублей скорей моя давай! – весьма торжественно, неподдельно сияя от радости счастливого и выгодного избавления от столь долго тяготивших его предметов, произнёс китаец, протягивая свёртки Леопольду Гульнаровичу.
– Замечательно, пномпень! – коротко выразив свой неописуемый восторг от удачной покупки, воскликнул Леопольд Гульнарович, протягивая китайцу помятые купюры, в размере пяти тысяч рублей.
Опытным взглядом, ещё в руке Леопольда Гульнаровича, китаец пересчитал купюры, схватил свой багаж и, махнув рукой, скрылся за дверью.
Посматривая рисунки старинной книги, примеряя колпак со звёздами и прохаживаясь в вагон-ресторан в замечательных сандалиях с загнутым верхом, Леопольд Гульнарович не заметил, как пролетело три дня и три ночи, и поезд прибыл в Москву.
