Днем Гамбургер торчал на складе и пересчитывал инвентарь, загибая пальцы и фальшиво напевая мелодии из рекламных роликов. Существо просачивалось повсюду с удивительной легкостью. Если я открывала склад, не постучавшись, то заставала его мастерящим себе убежище из картонных коробок. Особенно его привлекали ящики из-под фанты — именно там его можно было отыскать проще всего, если он укладывался поспать. Дружеский тычок в бок — и Гамбургер возвращался к работе, бормоча что-то и протирая слипающиеся глаза.
Мы даже купили ему новую майку. Но так и не уломали примерить ее. Гамбургер просто забился в угол и стоял там, прижав руки к бокам. Мы подумали, может, он стесняется, и вышли на пару минут, оставив его одного, но когда вернулись, Гамбургер был все еще в своих отрепьях. Я попробовала стащить их силой, но существо тут же обмякло с хлюпающим звуком, так что я оставила его в покое. На том месте, где бретелька слетела с плеча, я заметила глубокую вмятину. Оно немного похныкало, и Королева погладила его по руке. Я протянула ей салфетку, но она, вместо того чтобы вытереть руки, начала стирать у него со щеки горчицу.
Мы часто обсуждали тайну происхождения найденыша. Королева утверждала, что он просто малолетний придурок, который лопал всякую жирную пищу подряд, пока не покрылся коростой прыщей и подсохшей мазью от угрей, которую высылают на дом, и в результате превратился в Существо-Гамбургер.
Я же полагала, что оно самозародилось в мусоре, который сваливают в овраги для предотвращения оползней. Я так и видела, как оно продирается сквозь ил, удирает от бульдозера, прыгает в ковш пустого отъезжающего мусоровоза и, ведомое инстинктом, передвигается автостопом к своей прародине — придорожной закусочной.
Была и другая возможность: существо могла создать какая-нибудь корпорация, владеющая сетью забегаловок, но оно сбежало или же его просто выкинули. А может, это побочный продукт какого-нибудь исследовательского проекта. Может, целая армия таких, как он, только и ждет, чтобы вырваться на волю.
Жизнь за прилавком продолжалась.
— Две больших коки. Одна без льда… Две порции картофельной соломки… Два двойных с сыром…
* * *
— Я вот тут все думаю, — сказала мне моя напарница, — почему бы не выпускать Гамбургер тогда, когда закусочная открыта?
Открывая коробку с оберточной фольгой, я поглядела сначала на нее, потом на существо, которое протирало окно в свете раннего утра.
— Потому что клиенты его увидят.
