Почувствовав себя причастным к этим высоким сферам и потому очень собою довольный, уже сидя за банкетным столом, он потянулся к блюду с черной икрой, мысленно придумывая каламбур насчет «черной икры», облегающей его фигуру, и черной икры, щедро намазываемой им на хлеб, как вдруг сидящий рядом человек — в точно таком же костюме, какой красовался на нём, — пронзив его недовольным, осуждающим взором, склонился к его уху и прошипел:
— Полковник велел на икру не налегать!
Был такой человек — Владимир Иванович Орлов. По образованию он был, если не ошибаюсь, физик. А по роду занятий — карьерист. Карьеру начал делать еще в сталинские времена и делал ее весьма успешно. При Хрущеве довольно долго был главным редактором газеты «Советская культура».
В последние годы своей жизни, находясь уже на заслуженном отдыхе, он часто и подолгу живал в Малеевке.
Это был полный, даже несколько рыхлый господин с пресыщенным лицом римского патриция. Весьма пожилой. Пожалуй, даже старый. Он обычно сидел в кресле — в вестибюле — в окружении молодых женщин, которые глядели ему в рот. А он что-то такое им вкручивал.
Мне стало интересно: чем этот потрепанный господин так привлекает к себе юные женские сердца? И вот однажды, проходя мимо, я нарочно замедлил шаги и прислушался. Он говорил о том, какое благотворное действие оказывает близость молодых женщин на стареющего и даже совсем дряхлого мужчину. И привел классический пример: царю Соломону, когда он был уже чуть ли не при смерти, подкладывали в постель юных девиц. И хотя царь вроде уже не мог извлечь из общения с ними решительно никакого удовольствия, близость их юных тел производила необыкновенное оздоровляющее действие на его старческий организм, даже на деятельность его слабеющего мозга.
— Жаль, — не удержался я, — что это замечательное средство не применили к Сталину. Может быть, если бы и ему догадались подкладывать на ночь юных девиц, его мозг тоже стал бы лучше работать.
Орлов мрачно на меня поглядел и, помедлив, злобно ответил:
— Хрущеву надо было их подкладывать.
Не нашел более остроумного ответа.
Это меня удивило: человек он был ума острого.
Однажды — там же, в Малеевке, — ему дали газету, в которой появилась какая-то особенно гнусная даже по тем временам антисемитская статья.
Он долго, внимательно читал её. Дочитал до конца. Аккуратно сложил газету и задумчиво сказал:
— Да-а… Давно я таких статей не читал.
Подумал и добавил:
— И не писал.
