— Я действительно делал Полине предложение, но она всё тянула с ответом. Ни да, ни нет… Убеждала не давить на неё, не подгонять, мол, её чувствам нужно созреть. Иногда мне казалось, что она играет со мной. Но каждый раз, когда я пытался вызвать её на разговор, всё заканчивалось обидами, после чего мне всегда приходилось просить прощения и ждать, пока у неё пройдёт эта дурацкая обида. Разумеется, я понимал, что так бесконечно не может продолжаться, но не мог ничего поделать со своими чувствами. Не раз сам себя ругал за эту слабость. А однажды слышал, как она по телефону разговаривала с каким-то мужиком. Я чувствовал: между ними было что-то. Она в ванной сидела, при этом воду включила и тихо с ним говорила: «Соскучилась я за своим бешеным Серёгой». Я потом так взорвался, а она стала успокаивать, сказала, это брат её. В Москве сейчас живёт, высокий чиновник Обещала познакомить, когда уедем. Говорила, хороший он очень, умный, только характер у него взрывной, потому и бешеный. Мы должны были сегодня ехать в Москву. А все деньги из хранилища она на карточку валютную положила — так перевезти через границу легче.
— Чем собирались ехать?
— На машине до Ростова, а потом поездом. Она ждала меня дома, я уже должен был за ней заехать, за ночь планировали добраться.
— А карточка, карточка с этими деньгами, она в каком банке открыта? — Иван затаил дыхание, ожидая ответ.
— Да мне без разницы. Этим Полина занималась. По-моему, в этом её новом банке…
Черепанов пошёл на кухню и подозвал к себе Андрея:
— Сейчас нам нужно разделиться, срочно проведаем его напарницу.
Второй охранник красноречиво поднял руку, которая опухала всё больше:
— Иван Сергеевич, за этим ведь тоже нужно присматривать. Пока он связан, я с ним точно справлюсь в случае чего, а на выезде я вам не помощник Андрюха пусть едет с вами, а я останусь.
— Да, ты сейчас не боец, толку с тебя мало. Мы поехали, ты оставайся его сторожить.
Руки Царькова стянули понадёжней и привязали веревку к батарее. Глаза Антона выражали полную безысходность, было похоже, что он смирился со своей будущей участью, какой бы она ни была, и не собирался сопротивляться.
Портной, опершись обеими руками о кресло, поднялся и направился к выходу:
— Иван, скажи, я тебе очень нужен для участия в продолжении этой боевой операции? Какой из меня спецназовец?
Черепанов удивлённо посмотрел на своего тучного товарища, который всем своим видом сейчас олицетворял страдание и нежелание куда-либо ехать.
