– И то правда! Зараз схожу. У меня с кремневками и порохом завсегда порядок. Сошлось все тютелька в тютельку. Это – не мануфактура. Там аршин с тюка срезал – и не заметишь. А у меня ружьишко к ружьишку, патрон к патрону, порошинка к порошинке и картечь фунт к фунту. Тут не обжулишь.
– Ладно тебе! Замыслишь кого обжулить – обжулишь. Хоть пришлого, хоть тунгуса. И на порохе, и на шкурье, и на дроби. Только Киприян Михайлович больно строг к прощелыгам. Попадешься – дня держать не будет!
– Да знаю! Не первый год служу Потому и молчу если что не так. Надо, чтоб каждая цифирь, каждая копейка сошлись.
Он возвратился в избу и вскоре вынес оттуда сокуй, связанные бокари и повесил в сенцах на вбитый деревянный крюк.
– Плакала моя охота. Счас я шапку в охапку.
Он появился во дворе в песцовой шапке и утепленном казакине с громадной амбарной книгой и счетами.
– А счеты-то зачем? У Киприяна Михайловича их четыре. Даже костяные есть. Мамонтовы. Ему Хвостов подарил.
Алексей Митрофанович чуть зло ответил:
– На то он и купец, чтобы счеты иметь. А я приказчик. Счеты у меня главный струмент, как у охотника ружье. Поняла? Да и поверье у меня есть свое. И приход, и расход одними костяшками вести надо. Как только начинаю на других считать – обязательно что-то да не сойдется. Вроде колесики разные. Потому щелкаю только на своих.
Собаки доедали корм, отталкивали друг друга, пытаясь ухватить кусок полакомей, и предупреждающе рычали. Полкан равнодушно слушал их собачий разговор, зевал, лениво потягивался и изредка хапал пастью снег.
Сидельников протянул Екатерине приходно-расходную книгу.
– Подержи! Собак загоню в сарай.
Он щелкнул бичом. Собаки приподняли головы, посматривая на хозяина. Даже Полкан встал на ноги.
– А ну-ка, на место! Шасть! Живо!
Шесть собак, одна за другой, неохотно нырнули в проем. Приказчик прикрыл дверь на защелку и сказал:
– Отдохните чуток, можа и прогуляемся на капканы.
И с Екатериной направился к дому Сотникова. Перешли наполовину занесенный ручей и подошли к церкви. У бревенчатой избы отца Даниила им встретилась Мария Николаевна с дочерью священника. Гувернантка в коротких кожаных сапожках, в длинной юбке и цигейковой шубке. На голове, охватив аккуратно свернутую косу сидела вязанная разноцветными шерстяными нитками шапочка.
– Доброе утро, Мария Николаевна! Чей-то вы спозаранку гуляете?
– Здравствуйте, люди добрые! Гуляем, коль погода теплится. Твоей сестренке полезно. Не все ж грамоту учить.
