– Лучше я бы взял в жены дочь графа Сеймура! Она за десять лет родила своему мужу уже троих детей.
– Правда, от трех разных мужчин, – добавила я ехидно, – но вам же это безразлично. У вас тоже есть дети, только вашей крови в них нет ни капли.
Я знала, что после того, как герцог потерял всякую надежду заиметь наследника в браке, он начал присматриваться к «своим» взрослым незаконнорожденным детям. Я разузнала о них все, что смогла. И сведения не радовали.
– Я признаю наследником одного из своих сыновей, – заявил он грозно, – а тебе не оставлю по завещанию ни фунта!
– Это кого же? – подняла я насмешливо брови. Смотреть на задыхающегося лысого старика с красным потным лицом, размахивающего руками, было и смешно, и грустно.
– Пьера, который сидит в долговой тюрьме, или Адама, картежника и игрока? Или, может, Филиппа, которого подозревают в убийстве своей содержанки? Дочери так же отличились: одна куртизанка, другая ушла в монастырь. Ваши дети, если они, конечно, ваши, – с нажимом добавила я, – достойны славного имени герцогов Мелвилль.
Удар был страшен. Лицо герцога покрылось багровыми пятнами, руки сжались в кулаки.
– Ты! – закричал он, брызжа слюной. – Злобная стерва! Я лишу тебя всего! Я выброшу тебя на улицу, где тебе самое место! Ты больше не получишь и цента!
– Вот этого, милорд, вам лучше не делать, – холодно прервала его проклятья.
Я любила деньги. Я любила ласковое прикосновение к коже натурального индийского шелка, сияние бриллиантов на моих пальцах и в ушах. Я любила тонкое кружево и изящные кожаные сапожки, которые шили мне на Риджент-стрит в самой дорогой обувной мастерской Лондона. Любила свою белоснежную кобылку ахалтекинской породы. Когда я выезжала на ней на прогулку в парк, все прохожие оборачивались мне вслед. Я любила те блага, которые давали большие деньги, и не собиралась отказываться от них. Слишком дорого я за них заплатила.
– Это почему же? Вы мне угрожаете? – герцог задыхался. Я даже испугалась, как бы старика не хватил удар, и я не оказалась виновной в его скоропостижной кончине.
– Если вы не хотите, чтобы ваше имя после смерти смешали с грязью, – мой голос звучал ровно. – Я знаю много неприглядных тайн и секретов герцога Мелвилля…
– Каких же? – супруг тяжело оперся на спинку кресла и хрипло дышал.
– В прошлом году вы получили десять тысяч фунтов за отданный при голосовании в парламенте голос, – впервые я подняла глаза на герцога и скривила губы. – Чем вам не понравились сельские школы? Они вам мешали? Зачем урезали финансирование?
