Вместо ответа Ратмир посмотрел на стоявшего рядом Альфгара. Тот кивнул и быстро скрылся в полумраке прохода.
– Брат Тени отправился разводить сигнальный костер на крыше. Знак того, что крепость захвачена, и твоей армии, которая сидит под стенами, некуда будет уйти в случае внезапного нападения. Которое… – Ратмир помолчал, прикидывая в уме, – начнется еще до заката. Первый отряд черных всадников уже неподалеку и ждет сигнала.
Медведь помолчал и сказал:
– Даже если это правда, моя судьба определена. Хватит болтать. Пора сражаться!
– Я с радостью сниму с тебя шкуру, – произнес Эйнар и, прежде чем Ратмир успел что-то предпринять, шагнул вперед. – Говорят, у медведей ценная желчь. Я буду лечить ею жену.
– Кое-что ты уже не залечишь, – ответил Улл, и лицо Эйнара перекосила страшная гримаса.
– Он старается разозлить тебя! Не торопись! – успел крикнуть Ратмир, но Эйнар уже слышал лишь тяжелый марш толчков крови в своих ушах.
Однорукий напал сразу, сделав ложный выпад в ухмыляющееся, заросшее жестким волосом лицо, и перевел удар в ногу. Улл легко разгадал его движения, чуть отклонив голову и блокировав секирой лезвие внизу. И тут же напал сам, едва не расколов череп мощным ударом второго топора в левой руке.
Но Пересмешник уже подавил приступ ярости. Ощутив привычную упругость в ногах, перевел послушное тело в состояние маятника, что обычно выводило из себя даже опытных бойцов.
Медведь грузно шел вперед, обрушивая удары, каждый из которых мог стать для противника смертельным, но тот оказывался неуловимым. Улл попытался прижать Эйнара к цепи воинов, наблюдавших за поединком. Однорукий, предвидя это, все время смещался в сторону, не давая загнать себя в ловушку.
С тех самых пор как он учился заново драться после потери руки, Пересмешник открыл для себя слабое место викингов: могучие воины, привыкшие воевать на море и в пешем строю, полагались на крепость ног и рук, но не на скорость и гибкость. А значит, привыкшие к обмену мощными ударами, они всегда будут теряться перед постоянно движущимся противником.
Медведь пытался достать его то одной секирой, то другой, яростно меся воздух. Пересмешник начал поддразнивать его: снова уходя с линии атаки, он надувал щеки и комично тряс руками, изображая неуклюжего противника. На лицах дренгов появились ехидные усмешки.
– Дерешься как баба! – заревел Улл, услышав редкие смешки.
– А ты пляшешь, как ручной медведь, – ответил Эйнар.
Его слова утонули в общем хохоте. Медведь побагровел и сделал глубокий выпад. Однорукий вновь ушел, не противопоставляя силу силе, но используя ее, чтобы провалить врага в пустоту. Улл пошатнулся, пытаясь сохранить равновесие, на миг застыл в воздухе и рухнул на колени.
