– Добрый меч, – сказал он, не глядя на Ратмира. – Откуда он у тебя?
– Где взял, там нет. – Юноша напряг связанные руки и, убедившись, что узлы держат крепко, плюнул в кувшин на столе.
– Меткий, – задумчиво сказал бородач, наблюдая за расплывающимся в настойке плевком. – Мне будет приятно убить тебя твоим мечом.
Он медленно поднялся из-за стола и крутанул запястьем с клинком. Лезвие с гудением рассекло воздух.
Неужели легендарный Мститель, подаренный Сигурдсоном, закончит его собственную жизнь? Глупо… Вдруг кто-то из свидетелей окажется скальдом и сложит про его дурацкую смерть насмешливую песню. Он обретет бессмертие – но не героическое, о котором мечтает каждый доблестный муж, а нелепое и смешное, над которым будут ухмыляться юнцы под песни у костров…
– Развяжи мне руки, – Ратмир прислушался к звучанию своего голоса и удовлетворенно отметил, что тот почти не дрожал, и добавил: – Трусливая задница.
– Ты заслуживаешь умереть в бою, – сказал бородатый и, с хрустом потянувшись, поднялся с лавки. – Но ты обозвал меня. А значит, я передумал.
Каждым вздыбившимся волоском на теле Ратмир почувствовал близкую смерть. Она стояла совсем близко, дыша сырной кислятиной, и скалила желтые зубы.
«Лучше бы меня растерзали волки».
– Есть люди, которые любят сражаться, – бритый тянул время, наслаждаясь его тоскливым ожиданием, – а есть те, кто любит убивать. Знаешь, как меня называют? – Маленькие кабаньи глазки сверлили побелевшее лицо Ратмира.
– Мясник! – Голос, окликнувший бритого, оказался таким знакомым, что юноша вздрогнул. Он повернул голову, пытаясь рассмотреть вошедшего.
Высокий человек с видимым усилием переступил порог. Прислонился к стене, вздохнул и тяжело заковылял к ним, осторожно переставляя замотанную бурой от крови тряпкой ногу.
Ратмир узнал его сразу. Все те же вечно растрепанные, выгоревшие на солнце волосы, насмешливая зелень глаз. Новый шрам, прорезавший угол рта и загибавшийся кверху, наложил на лицо печать вечной ухмылки. Это лишь подчеркивало беспокойный характер Эйнара Пересмешника.
Изуродованная рука теперь венчалась железной насадкой, откуда торчал короткий нож с узким, но толстым лезвием. На поясе с тяжелой позолоченной пряжкой поблескивала серебряная рукоять старого знакомого – изогнутого клинка по имени Ветер.
– Сколько раз говорил: сначала думай, потом бей, – человек устало вздохнул и остановился рядом с притихшим бородачом, – узнай, кто он. Чей корабль…
– Эйнар, – сказал Ратмир.
