Когда над ее головой вспыхнула маленькая лампочка, Эмма обернулась.
В дверях кладовой стоял Стоун. Эмма намеревалась переодеться в темноте. Хотя какого черта? Он ведь и так уже все видел. Эмма стащила с себя блузку и поймала на себе взгляд Стоуна, который не только обжигал, но и излучал такое обожание, что она попятилась, пока не уперлась спиной в бог знает чем забитый шкаф.
Стоун подошел к Эмме, осторожно отодвинув в сторону поставленные друг на друга коробки. Из-за его присутствия и без того небольшая кладовая показалась совсем тесной. И становилась все теснее с каждым мгновением.
Стоун забрал из рук Эммы вещи и отложил в сторону.
– Эй, – запротестовала она. – Я тут переодеваюсь.
Стоун расстегнул бюстгальтер и, окинув взглядом то, что под ним скрывалось, испустил вздох восхищения.
– Стоун…
– Ты ранена. И я хочу унять боль с помощью поцелуев. – С этими словами он накрыл грудь Эммы губами. Его пальцы ласкали ее подрагивающий живот, пока язык танцевал вокруг тугого соска. Стоуну потребовалось всего несколько секунд, чтобы заставить Эмму сгорать от желания. Он расстегнул ее брюки, и они упали к ногам.
– Там я не ранена.
– Я не знаю этого наверняка. – Подцепив пальцем трусики, он спустил их и тут же застонал от восхищения. – Господи, ты только взгляни на это.
– Я…
Эмма осеклась, когда Стоун осторожно приподнял ее и посадил на пластмассовый ящик с крышкой.
– Мне необходимо осмотреть тебя более внимательно.
Эмма была полностью обнажена, а он – нет.
– Эта штука чертовски холодная.
Стоун улыбнулся.
– Я тебя согрею. – В подтверждение своих слов он опустился перед Эммой на колени, просунул свои теплые ладони под ее ягодицы и запечатлел поцелуй на внутренней поверхности бедра. – Пока ран не вижу…
О господи! Эмма прошептала его имя, и звук собственного голоса показался ей незнакомым. Она понятия не имела, как может так хотеть Стоуна здесь, в кладовке, и все же безумно хотела его. Почувствовав поцелуй на другом бедре, Эмма издала умоляюще-хныкающий звук и теперь наблюдала за тем, как он устраивается поудобнее, чтобы ласкать ее языком.
Парочка томительно-неспешных прикосновений, и Эмма ощутила нарастающее внизу живота напряжение. Теперь в бешено вращающемся вокруг нее мире якорем служили лишь волосы Стоуна, в которые она вцепилась пальцами.
– Стоун…
– С тобой все будет хорошо. Ты знала, как божественна на вкус? – пробормотал Стоун, продолжая толкать Эмму к краю пропасти и удерживая ее от падения лишь с помощью шелковистых прикосновений горячего языка. Прошло всего две минуты, а Эмма уже судорожно ловила ртом воздух, выдыхая имя Стоуна.
