— Менжерес…
— Не валяйте ваньку, или как это там у вас называется! Назовите подлинную фамилию, а не ту, что записана в фальшивках!
Кругляк говорил по-русски без акцента. Он с самого начала вел разговор на русском, а Ива отвечала на украинском, иногда употребляя русские слова.
— И все-таки вы меня принимаете за кого-то другого, — упорно твердила она. — Я не знаю, что такое гражданская сеть и где находится Долина. Если меня оклеветали, то правда скоро выяснится.
— Ишь ты, невинный ягненочек, — прищурился Кругляк. — Когда вы с Бурлаком выжигали села, наверное, по-другому пела. Впрочем, хватит болтать! Будешь давать показания? — Он грубо и резко перешел на «ты». — Нет? Приступай к обыску, — приказал Северину.
Северин обыскивал комнату очень методично и тщательно, чувствовалось, что дело это для него привычное. Он вначале пересмотрел все книги и тетради, обшарил мебель, перевернул постель, вытряхнул чемоданы, простучал стены и пол.
— Про потолок забыл, — нашла силы на колкость Ива.
Она нервно передергивала плечами, как от озноба.
— Посмотри в шубе, — раздраженно посоветовал Кругляк помощнику.
— Вот, — наконец доложил Северин. Он извлек из кармана шубки браунинг.
— Хорошо, — повеселел Кругляк. — А теперь займись подоконником. — Он перехватил взгляд Ивы, брошенный на окно.
Северин извлек из тайничка в подоконнике националистические листовки.
— Ну, что вы теперь скажете? — повернулся Кругляк к девушке. — Может, поговорим начистоту?
Девушка упрямо закусила нижнюю губку. Лицо у нее стало совсем некрасивым — лицом злой, упрямой, стареющей женщины.
— Вы сами все это подбросили. Хотите сфабриковать доказательства? Не выйдет — обыск проводился без понятых…
— Смотри, как заговорила, — удивился Кругляк. — Ну ладно, собирайся, пойдешь с нами, там все припомнишь.
Он встал, сунул найденный браунинг и листовки в полевую сумку. Менжерес подошла к кровати, поправила зачем-то развороченную постель, собрала в чемодан выброшенные во время обыска вещи.
Северин придвинулся к Кругляку, они о чем-то шептались. Взгляд Ивы задержался на ружье.
— Можно попрощаться с подругой? — покорно спросила разрешения у Кругляка.
— Ладно, — милостиво согласился тот и сам позвал Оксану. Распорядился: — Ружье надо тоже забрать.
Северин полез на кровать, чтобы снять двустволку.
Ива поморщилась, сказала укоризненно:
— Не гоже в сапогах да на постель. Я сама подам. — И, не ожидая согласия, сбросила хромовые сапожки, легко взобралась на кровать. Северин стоял теперь совсем рядом, он даже руку протянул, чтобы взять двустволку.
