— Пойдем, пойдем, — отвечала жена, выходя из-за стола. — Да, вот еще что: захвати ты с собой несколько бутербродов в запас в вагон, благо их здесь без телеграмм дают, а то, может быть, на других станциях и бутербродов без телеграмм не дадут, так что завтра утром ни позавтракать, ни пообедать будет нечем.
— И то дело, и то дело…
Захвачен был целый пакет бутербродов, и супруги вышли на платформу. На платформе никого еще из публики не было. Бродила железнодорожная прислуга и покуривала сигары и трубки.
— Надо поспрашивать их, а то как бы не ошибиться, — сказала Глафира Семеновна и, обратясь к сторожу, спросила: — Ин Берлин, ви филь ур?
— Noch eine halbe Stunde, — отвечал тот.
— Что он говорит? — задал вопрос Николай Иванович.
— Да бог его знает что… Что-то непонятное.
— Так ты переспроси.
— Ин Берлин? Эйн ур?
— Ja, ja, Madame, um eins…
— В час, верно.
Таким же манером был спрошен второй сторож, третий, четвертый и пятый. Ответы были одинаковые. Каждому сторожу Николай Иванович совал в руку по десятипфенниговой монете, говоря: «Немензи и тринкензи». Сторожа благодарили словом «данке» и удивленно смотрели на щедрых русских.
— Теперь уже верно. Все в один голос говорят, что в час, — проговорил Николай Иванович, тяжело вздохнув.
Ровно в час к платформе подошел поезд и выпустил пассажиров. Супруги ринулись к вагонам и вскочили в первое попавшееся купе. Там уже сидели два немца — один тощий, другой толстый.
— Хер… Бите… — обратился к ним Николай Иванович. — Вас ист дас? Берлин?
— О, ja… Man kann auch nach Berlin fahren, — дал ответ толстяк.
— Берлин? Слава тебе господи!
Заглянул в вагон кондуктор и спросил билеты. Посмотрев на билеты супругов, он сказал: — In Dirschau müssen Sie umsteigen.
— Глаша! Что он сказал?
— Пес его знает что, — отвечала жена и задала вопрос кондуктору: — Берлин?
— Ja, ja… Aber in Dirschau werden Sie umsteigen, — повторил кондуктор. — Этот поезд от Диршау пойдет на Данциг, а в Диршау вы сядете в другой поезд, который пойдет в Берлин, — прибавил он также по-немецки, но супруги из всего этого поняли только слово «Берлин».
— Не ошиблись: Берлин, — кивнул жене Николай Иванович.
Свисток, отклики на паровозе — и поезд помчался.
— Любопытно бы было знать, в котором часу мы будем завтра в Берлине? — говорила Глафира Семеновна мужу.
— А ты поднатужься, да и спроси вот у этого толстенького немца. У него лицо основательное.
Глафира Семеновна сообразила, беззвучно пошевелила несколько раз губами и спросила:
