Глафира Семеновна стала блуждать глазами по театру и отвечала:
— Действительно, ведь совсем нет военных.
— Вот, вот… А у нас-то в балете весь первый ряд как на подбор генералитетом да господами военными занят. Однако что же мы не сходим в фойе? Надо бы с земляком повидаться, с которым мы давеча встретились в подъезде.
— Да, да… И очевидно, он человек, знающий Париж, — подхватила Глафира Семеновна. — С таким человеком приятно…
В следующем антракте супруги гуляли по роскошному фойе и отыскивали земляка, познакомившегося с ними в подъезде театра.
Земляк вскоре был найден в фойе театра. Он сам искал супругов.
— Ну, как вам понравился балет? — спросил он Николая Ивановича.
— Ничего. Декорации отличные, костюмы тоже. Ну а что насчет танцев — у нас, в Петербурге, куда лучше и шикарнее. Помилуйте, ведь здесь в балете всего только один бабец и танцует, а остальные только с боку на бок на месте переваливаются, руками машут и улыбки строят.
— Здесь всегда только одна танцовщица, а остальное кордебалет.
— Да и кордебалета нет. Какой это к черту кордебалет! Вспомните, как у нас в балете танцуют. Выскочат две штучки, отмахают на удивленье, а за ними уж, смотришь, выскочили четыре и откалывают еще лучше. Только эти кончили, — третьего цвета шесть штук выскакивают и еще мудренее танец докладывают. А за этой шестеркой восьмерка летит, за восьмеркой — десять штук, и только уж после всех вылетает госпожа балерина первый сорт и начинает балетные штуки выделывать. Вот это балет! Послушайте, позвольте вам предложить выпить чего-нибудь для первого знакомства, — сказал Николай Иванович земляку. — Где здесь буфет?
— Да здесь буфета нет.
— Как нет? В театре да нет буфета? Что вы!
— В очень немногих театрах в Париже есть буфет. А где и есть, то даже не в театре, а под театром, — и вход с улицы.
— Ну, порядки парижские! Театры без буфетов, вместо капельдинеров какие-то накрашенные бабы-нахалки.
— А знаете ли, что это за женщины, заменяющие здесь капельдинеров? — спросил земляк и ответил: — Большинство из них, говорят, бывшие актрисы, фигуранточки, кордебалетные. Устарела, пришла в ветхость, растолстела, милый друг сбежал, явились превратности судьбы, — и вот они из-за кулис-то на капельдинерскую должность. Некоторые из них, может быть, когда-то даже здесь, на сцене театра «Эдем», прыгали и тюлевыми шарфами потряхивали, а теперь, когда располнели и превратились в шестипудовых бобелин, то уж какое тут прыганье! Вот антрепренеры во внимание прежних заслуг и позволяют им капельдинерствовать в театрах и собирать с публики посильную дань.
