— Хайк, — спросил он, по привычке грубовато, — ты был женат?
Хайк поднял на него трогательные большие глаза, какие бывают у не очень здоровых душевно людей. И капитан разглядел в них такое чувство, что еще сильнее ощутил необыкновенность Хайка.
— Был… И не был, — сказал Хайк и закашлялся.
Он перевел взгляд на «Золотой барк» и мрачную фигуру возле трубы.
— Одна у меня была, которую я считал женой, — еще более прочувствованно признался Хайк.
— Ага. Хорошо, — отозвался капитан со всей серьезностью, понимая, что в сложившихся обстоятельствах не может допустить даже намек на юмор.
У Хайка увлажнились глаза.
— Она была ангелом, — сказал он, и у него дрогнул голос.
Здравомыслящему капитану удалось совладать со своим лицом.
— Где же она теперь? — спросил он как бы случайно.
Хайк задумался. Ему надо было успокоить свои взбунтовавшиеся чувства. И надо было собраться с силами, чтобы ответить.
— Она ушла, — признался он наконец не без таинственности. — Надеюсь, она в раю, — добавил он после короткой паузы.
Капитан вернулся на судно. То, что когда-то было настоящей трагедией, теперь представлялось в несколько комичном свете. Оказавшись рядом с Калькуттой, он сказал, тоже как бы случайно:
— Я знаю, где теперь твоя жена.
— Не хочу ничего слышать, — отозвался тот. — Уверен, она в аду.
— Да нет. В раю.
Калькутта хрипло рассмеялся:
— А я-то сразу не понял.
— Не понял чего?
— Видно, дьявол не выдержал ее присутствия в аду.
Капитан прошелся по палубе. Он смотрел на заходящее солнце. Несколько деревьев решительно выступали вперед на фоне других деревьев. Потом он поглядел на Хайка, который вышагивал по берегу рядом с лошадью, и было что-то упрямое, неправильное, смешное в его горбе не горбе. Калькутта стоял возле трубы и горящим, немигающим, непримиримым взглядом следил за своим бывшим соперником. Он был похож на собаку-ищейку, поглощенную необычной бесшумной охотой.
Поразмышляв о судьбах двух мужчин, капитан вновь пришел к выводу, что не может объяснить, тем более решить эту задачу. И ничего комического в ней не было. В розовом свете завершающегося дня ему никак не удавалось избавиться от ощущения человеческой трагедии, разворачивавшейся на желтой реке.
Пожав плечами, капитан взялся за руль.
