Участок остался за ней и в этом году, и Таюнэ уже третий раз за лето приезжала сюда подкармливать зверюшек.
Сейчас она возвращалась в избушку, весело размахивала пустым мешком и во весь голос горланила песню, придумывая на ходу слова:
Ого-го, го-го-го! Таюнэ идет в избушку!
Потому что солнце бежит спать в землю.
А река никогда не спит.
Она всегда говорит с травой,
Или с луной, или с рыбами.
А Таюнэ не с кем говорить,
Поэтому она поет красивую песню.
Много красивых песен знает учительница Оля,
Она недавно приехала в село
И подарила Таюнэ красивое платье…
Песня была бесконечно длинной. Но все, о чем распевала Таюнэ, было правдой. Солнце действительно устало скатывалось за горизонт, и отгоревший день уступал место светлому вечеру. Река действительно о чем-то бормотала с притихшим разнотравьем, и рыбы, резвясь на закате, громко всплескивали в воде. В село действительно приехала новая учительница Оля. Она и вправду любила петь на клубной сцене и вправду подарила Таюнэ пестрое ситцевое платье.
Платье было модное, колоколом, и очень нравилось Таюнэ. В селе она не решалась надевать его, боясь попасть на язык местным насмешницам. Но, собираясь на участок, она положила в мешок с едой и это платье, и новые туфли на легкой, плоской подошве, и даже шелковые чулки. Добравшись до избушки, она первым делом быстро сбросила с себя меховой керкер и надела на себя все, что привезла.
А чтобы совсем стать похожей на учительницу Олю, расплела мелкие косички и накрутила волосы на бумажки, как делала Оля, чтобы получились локоны.
Вот в таком преображенном виде Таюнэ второй день носилась по участку, разбрасывала на видных и в укромных местах подкормку и от избытка каких-то непонятных чувств распевала обо всем, что видела.
Таюнэ закинула мешок в сараишко, прилепленный сбоку к избушке, взяла в сенях мыло и чайник, побежала к реке. Забравшись в лодку, долго умывалась журчливой холодной водой, тщательно намыливая лицо и руки. Потом зачерпнула в чайник воды, вернулась в избушку, подожгла сухой тальник в железной печке, вскипятила воду и напилась сладкого до липкости чаю с твердыми, как камень, медовыми пряниками.
Покончив с ужином, она зажгла керосиновую лампу, поставила ее на оленью шкуру, разостланную на полу, уселась поближе к лампе и раскрыла букварь.
Недели две назад учительница Оля дала ей букварь, показала буквы и прочитала слова на первых трех страничках. Теперь Таюнэ не расставалась с букварем, выучила наизусть эти странички и по нескольку раз на день бодро повторяла написанное. По-русски она говорила плохо, поэтому все слова получались у нее твердыми, с характерным гортанным акцентом, как у всех чукчей.
