– Я тебя самого сейчас испорчу, пижон несчастный! – заорал Женька, кинувшись к Кигану.
Нефлинг же схватил Белова за ворот и, приподняв его, заорал прямо в ухо:
– Моли нас о пощаде, сул-лёга!
Громила тряхнул Саню за ворот. Нитки снова затрещали, и у парня на краю сознания мелькнула мысль, что толстяки точно разорвут в клочки его робу… Точнее, робу настоящего Лекса.
В ту же секунду Гунтас ткнул Белова граблями и пролаял, тряся толстыми щеками:
– Слышал, что Неф приказал? Живо проси пощады!
А Саня вдруг неожиданно для самого себя хрипло засмеялся.
– Много… чести будет, толстяк! – выплюнул он, стараясь дышать как можно мельче, чтобы ослабить боль.
– Что?! – выкатил тот глаза, замахнувшись граблями. – Ах, ты, сул-лёга!
Неф со всей силы швырнул Лекса, так что тот с воплем впечатался спиной в стену второго яруса, и из губ его вырвался стон. Парень даже вспотел от боли: проклятые толстяки… Ему казалось, что он все кости переломал. Было так больно, что Саня даже не пытался подняться. А хулиганы с воплями запрыгнули на ступень первого яруса, опрокидывая пюпитры и книги.
– Вы что творите?! – закричали Абио с Аткалагоном, кинувшись к Лексу, который скрючился на полу.
Толпа взволнованно загудела – дело принимало серьезный оборот. Это была уже не просто потасовка.
– В сторону, лопухи! – совсем озверел Нефлинг. Он схватил Абио за шкирку и, подняв его, швырнул на Гудиана и остальных «отщепенцев». Раздался грохот, послушники кубарем полетели на пол, снося все на своем пути.
Гунтас же снова взмахнул граблями – в последний момент Лекс откатился, так что железные зубья лишь чуть-чуть оцарапали его ногу. Правда, кафтан с ужасным треском лопнул на спине, но Белову на это сейчас было плевать. Он точно со стороны услышал свой собственный вопль и десятки, если не сотни криков остальных послушников.
– А ну, стойте, гады! – Кажется, это был Талкин… Снова что-то грохнуло и покатилось по полу.
– Вы что, сдурели, олухи?! – завопил уже Джертон, бросившись к толстякам. – Убить его хотите? Ну-ка, завязывайте!
Толстяки недовольно загудели, наконец-то отступив, а Лекс прикрыл глаза, постанывая от боли.
– Ты как, Саня? – подскочил к нему Талкин, схватив его за плечо.
– А ты как думаешь? – процедил сквозь зубы тот, морщась от боли. – Черт… Они мне кости, наверное, переломали!
– Там Гардок! Сюда идет Гардок! – вдруг влетел в зал заполошный послушник с таким видом, словно за ним черти гнались. Он юркнул на первый ярус и вцепился в свои ноты.
