— Слушай, а можно я останусь у тебя? Уже ночь, какой смысл будить еще и Рона?
— Э-э, ты уверена, что это хорошая идея?
— Брось, Гарри, Рон уже давно привык, что я могу остаться ночевать на работе.
— Завидую его терпению. Я бы на его месте…
— Что? Ревновал бы? — она озорно посмотрела на него.
— Ага.
— Сказал человек, отпустивший жену в Шотландию на целый учебный год! — она скорчила насмешливую гримаску.
— Ты умеешь убеждать, Миона. Но если твой муж вдруг явится ко мне выяснять отношения…
Она вдруг посерьезнела.
— Гарри, честное слово, прекрати это!
— Хорошо, где тебе постелить?
— На третьем, напротив твоей комнаты. Терпеть не могу эту спальню на четвертом!
— Как в старые добрые времена Ордена Феникса.
— Ага-а, — она снова зевнула, высунув острый розовый кончик язычка.
— Только одно маленькое условие. Вот это, — он встал и поднял со стола книгу и обе папки, — я возьму к себе. А то я тебя знаю. Будешь до утра сидеть изучать. Ну, пойдем уже.
— Не боишься, что я прокрадусь к тебе в комнату и утащу их?
— Эй, эй, что это за вторжение в личное пространство?!
— Помнится, раньше ты меня не стеснялся.
— Помнится, раньше ты не была женой моего друга.
Они оба вдруг замолчали, только лестница скрипела под их ногами. Этот разговор был разгрузочным после такого-то дня, но излишняя игривость почему-то начала смущать.
Он молча постелил ей постель, пока она ходила в ванную, дождался ее у двери, чтобы пожелать спокойной ночи, но вместо этого сказал:
— Я так и не поблагодарил тебя сегодня, Гермиона.
— За что?
— За то, что в очередной раз спасла меня.
— А, ты об этом, — она мягко улыбнулась, теребя халат. — Ну что ты, Гарри, это же наша давняя привычка — спасать друг друга.
Ее розовое после душа лицо со смытым макияжем было сейчас таким родным, таким домашним, что на него разом нахлынула волна нежности.
— Так здорово, что ты есть, Гермиона! — выдохнул он.
Она схватила его за рубашку, привстала на цыпочки и чмокнула в щеку.
— Спокойной ночи, Гарри.
Он кивнул. Она юркнула в дверь, и он не услышал ее шагов. Тогда он сам, первый развернулся и ушел в свою комнату, чтобы не смущать ее.
Упав на постель прямо в одежде, он долго лежал с выключенным светом, понимая, что если и заснет, то только под утро, учитывая, что провалялся в забытьи весь сегодняшний день.
Взгляд поневоле остановился на темном углу, в котором стояла тумбочка, на которой сейчас лежала черная книга. Ее не было видно, но ему казалось, что он ощущает ее со своего места на кровати. Он перевернулся на бок, лицом к стене.
