— Что это вы так веселитесь? — сердито спросила она, поспешно закрывая дверь в спальню.
Эллери положил рукопись на место.
— Мисс Браун, — торжественно заявил он, — не дай бог, если эти опусы дойдут до читателей. Вернитесь к вашим миллионам, а писать детективные романы предоставьте тем, кто умеет это делать.
— Ах, вы еще и критик! — фыркнула мисс Портер.
Эллери придал лицу виноватое выражение.
— Простите. Ну, пошли?
Они ехали на север по Вестсайдскому шоссе в «кадиллаке» Эллери. Хотя мистер Квин пытался завязать беседу, Никки хранила молчание, пока они добирались от Уэйверли-Плейс до конца 21-й улицы.
Затем любопытство одержало верх, и она угрюмо спросила:
— Чем это вас так ужаснули мои детективные романы? Очевидно, вы сунули в них свой нос?
— Меня всегда забавляют встречи с людьми, которые их пишут, — отозвался Эллери. — Дело в том, что я сам этим занимаюсь.
— Вот как? — Любопытство Никки возросло. — И вам удается что-нибудь продать?
— Все, что я пишу.
Никки посмотрела на Эллери с благоговейным страхом.
— Я скорее писатель, чем детектив, — продолжал тот. — Поэтому я и выследил вас в вашей норе на 4-й улице.
— Не понимаю, — озадаченно промолвила Никки.
— Я хотел познакомиться с вами и вашим отцом.
— Зачем?
— Говоря откровенно, мои издатели требуют от меня новую книгу. Вот я и охочусь… ну, за идеей. Я предпочитаю реализм. Мои книги всегда имеют, так сказать, документальную основу. Главной идеей служат реальные события, проблемы, конфликты, на которых и строится сюжет.
Никки фыркнула.
— Именно это и говорил мне редактор, читая проповедь сегодня утром. Он обвинил меня в том, что источником моих идей является Эллери Квин! Какой тупица!
— Почему вы называете его тупицей? По-моему, он абсолютно прав. Идеи нужно черпать из собственного жизненного опыта.
— Я назвала тупицей не редактора, а этого Эллери Квина.
Эллери покосился на нее.
— Почему? — спросил он и усмехнулся, глядя на дорогу.
— Потому что он пишет чудовищный вздор!
Эллери почувствовал жар в затылке.
— Судя по количеству книг, принадлежащих его перу, которые стоят у вас на полке, я бы подумал, что они вам нравятся.
— Он — моя Немезида[6], — с горечью сказала девушка. — Я даже говорить о нем не хочу. — После паузы она спросила: — Так вы хотите воспользоваться для сюжета побегом Ба… моим побегом из дому?
— Естественно, — ответил Эллери. Приятно, когда тебя называют чьей-то Немезидой. — Иначе я не стал бы в это ввязываться. Сбежавшая наследница, неумолимый отец, обеспокоенная мать, жених в затруднительной ситуации — чем плохо для начала?
