Это было накануне нашего отъезда. Отец одобрил мой план, вещи были собраны, нужные люди проинформированы, и наутро мы должны были отправиться в Ормонд. Вечером я решила зайти к своей няне попрощаться. Когда я подходила к двери ее комнаты, изнутри до меня донеслись странные завывания. Ничего не понимая, я открыла дверь и обнаружила Агату сидящей на кровати и проливающей горькие слезы. Машинально защитив комнату от подслушивания, я бросилась к этой невысокой пожилой женщине, ставшей моим самым близким другом во всем мире.
— Агата, что с тобой?
Она продолжала рыдать, и мне потребовалось приложить определенные усилия, чтобы разобрать ее ответ:
— Девочка моя… Да как же так можно… Совсем юная, еще толком не пожившая. И вдруг — этим кровососам на съедение!
Это был первый раз, когда кто-то действительно переживал за меня, и сердце внезапно защемило. У меня самой на глаза навернулись слезы, и как можно мягче я сказала:
— Со мной все будет в порядке, обещаю! Ты же знаешь, я живучая… К тому же пойми, Валенсию надо спасти…
Почему-то от моих слов она заревела еще горше.
— Да куда же это годится! — в перерывах между всхлипами выдавила она. — Кого беспокоит эта Валенсия, когда родители собственного ребенка на верную смерть отправляют!
— Агата, перестань, — ласково сказала я. — Ты же знаешь, у отца нет другого выхода, а леди Алина…
Непечатным выражением Агата точно сформулировала, куда может отправиться леди Алина. Услышать подобное от всегда доброжелательной Агаты было сюрпризом, и я удивленно на нее посмотрела.
— Тогда что тебя так удивило? — недоуменно спросила я, и вдруг меня осенило: — Ты говоришь о моей настоящей матери, да?
Она горестно кивнула и начала стирать слезы с опухшего лица.
— И что с ней? — спросила я резче, чем хотела. В животе завязался неприятный узел плохого предчувствия.
Агата всегда избегала разговоров о моей матери, я даже не знала ее имени. Но сейчас няня, видимо, была так расстроена, что ответила, перемежая слова со всхлипываниями:
— Да она… приказала вас… убить, когда… вы родились…
Я застыла, не веря собственным ушам, а Агата продолжала:
— Это я, я спасла вас тогда… и отвезла… к отцу… Думала, вы… хоть здесь… будете в безопасности… Так нет… теперь отец отправляет вас… в самое пекло… У-у-у! — вырвалось у нее простонародное завывание.
— Почему? Агата, почему она это приказала? — тихо и растерянно спросила я, но она не ответила. Просто сидела, раскачиваясь на одном месте и плача. Я поняла, что ответа не добьюсь. Тогда я использовала небольшое снотворное заклинание. Глаза Агаты закрылись, дыхание выровнялось, и она бессильно откинулась на подушки. Словно в каком-то оцепенении я поднялась на ноги, вышла в коридор и тихо прикрыла за собой дверь.
