Что? Охваченный тревогой, я продрался сквозь растительность на противоположный берег нашего островка. Далеко вдали в море белел косой парус, и со всей поспешностью опускающиеся и поднимающиеся вёсла галеры показывали, что останавливаться и тем более возвращаться капитан не собирался.
— Чёрт! Вот же неблагодарные гады! Они нас бросили! — рядом со мной на берег выскочил запыхавшийся Наяда-Торговец.
— Вот уроды! Убью! Голыми руками порву!!! Они увозят моего Тимошку! — Огр-Фортификатор сложил лапы рупором и изо всех сил проорал несколько непечатных фраз вслед уплывающему кораблю.
Мне показалось, или через несколько секунд оттуда донёсся едва слышный обиженный рёв лося? Нет, я не ошибся — лесная нимфа подтвердила, что громадный лось сорвался с привязи, прыгнул за борт и теперь плывёт к нам. Причём вместе с лосем по морю перемещается ещё одна синяя отметка какого-то нашего НПС-союзника. Я ничего не видел, но не сомневался в словах сестры — навык Картограф не только увеличивал радиус обзора мавки, но и позволял ей обнаруживать и отслеживать отметки по мини-карте на гораздо большем расстоянии.
Орать настолько же громко, как великан, мой маленький гоблин не мог, но этого и не требовалось. Вместо этого я открыл меню управления Серой Стаей и отдал всем волкам и волкодлакам приказ: «Срочно возвращаться к хозяину!!!». Я предполагал, что все волки плавать умеют, причём весьма неплохо. Да и Дарий с Дариной тоже смогут обернуться хищными животными и удрать с галеры. А там, глядишь, и гоблины Ирек, Юна и Таиша тоже догадаются прыгнуть за борт и уплыть, уцепившись за животных. Кто-то из них и так сообразил это сделать (я очень надеялся, что Таиша), и остальные могли последовать этому примеру.
Однако моим надеждам не суждено было сбыться — Валерианна Быстроногая заявила, что уже может разглядеть и идентифицировать пловца: за лося Тимошку уцепилась гоблинская девушка Юна, а кроме этих двух НПС больше никто из наших спутников не смог улизнуть с галеры. Мой крик отчаяния и ярости огласил окрестности, а в последовавших после этого словах цензурных слов было даже меньше, чем в проклятиях, адресованных уходящему кораблю огром несколькими минутами ранее.
Мокрая словно мышь Юна вылезла на берег, спрыгнув с лося уже на мелководье, и долго не могла откашляться и отдышаться. Она сильно нахлебалась солёной морской воды и перепугалась до смерти. Наконец, девушка выдавила из себя слова вперемешку с пеной:
