— Значит, вы никогда и ни о чём не жалеете? — заинтересованно осведомился мужчина, посмотрев, как я опять тру коленки, но на это счёт промолчал.
— Ну почему же, жалею иногда, но не так чтобы аж до причитаний и угрызений совести. Просто мотаю себе на ус и стараюсь впредь больше так не поступать.
— Понятно, — многозначительно протянул он и свернул во двор моего дома, куда мы доехали даже быстрее, чем я предполагала.
— Вот я почти и дома, — констатировала я и указала на подъезд, возле которого нужно остановиться. — Спасибо ещё раз, Климент Юрьевич, что довезли, а также не проехали мимо, когда всё случилось, и спасли мою сумку из рук вора.
— Не за что, — ответил он, а потом заглушил двигатель и тоном, не терпящим возражений, добавил: — Только на этом моя помощь не кончается. Я доведу вас до квартиры… И не смейте отказываться! — быстро вставил он, видя, что я всё равно собираюсь возразить. — Вы колени всё чаще потираете, а значит, боль усиливается. Вот увижу, что вы благополучно добрались до квартиры, посмотрю на степень ушиба, приложу вам лёд и заставлю выпить обезболивающую таблетку и после этого со спокойной совестью оставлю вас отдыхать.
— Климент Юрьевич, вы становитесь уже навязчивым, — холодно отчеканила я.
— Становлюсь. И что? — улыбнувшись, спросил он. — Вы же девушка умная и понимаете, что всё равно не избавитесь от моей навязчивости. Проще снова пойти мне навстречу и дать сделать то, что я хочу. Или как, будете сейчас сидеть на лавочке перед домом, чтобы я не пошёл следом за вами? Или может, попытаетесь отбиться от меня своей спасённой сумкой? Или мы поборемся у дверей вашей квартиры, когда я попытаюсь пройти внутрь, а вы грудью будете закрывать проход?
— Я ведь могу и участковому позвонить, — пригрозила я.
— И что вы скажете? Заместитель директора по кадрам из банка, в котором вы работаете, спас вас от преступника и как человек, заботящийся как раз о своих кадрах, в числе которых и вы, привёз вас домой, а сейчас желает до конца убедиться, что с вами всё хорошо и дополнительная медицинская помощь не требуется? — мягко поинтересовался он. — Ведь я молчать не буду и, представившись, объясню всё. Это будь я каким-нибудь проходимцем с улицы, то может участковый бы и прореагировал. А так… Сами понимаете.
«И ведь прав же. Ну что я участковому скажу? Что ко мне пристают? Глупо. Мы не в Америке, где за такое судят. И уж точно драться или сидеть на улице бессмысленно», — с недовольством подумала я. «Но, на будущее, вопрос нужно решать кардинально, чтобы этот Климент, прицепившийся ко мне, как пиявка, отстал. Впредь буду знать, что от него нужно держаться подальше и любую помощь отвергать. Его поведение сейчас хороший показатель».
