Этот вывод вызвал в нем прилив ярости.
— Чтоб вам пусто было! — заорал он, задрав голову вверх и потрясая кулаками. — Идиоты! А если я не хочу?!
Накаляясь, он бросал в небо все более изощренные проклятья, пока не выбился из сил. В полной прострации он дотащился до постели и упал на шкуры, шепча:
— Гады, гады…
Солнце поднялось высоко, когда Краев снова вышел из хижины. Воды в реке заметно прибавилось, к тому же она сильно помутнела. Владимир разделся и долго плескался, пока не появился легкий озноб. Растирая мокрую кожу руками, он ощутил нарастающий приступ жгучего голода: сказывались плохой сон, ночное купание под ливнем и истерика на рассвете.
«Дал я разрядочку нервам, — подумал он усмехнувшись. — Однако так распускаться здесь нельзя. Все это чертова радуга! Не земная она, не земная…»
Он взял острогу и пошел вдоль берега, высматривая добычу и размышляя о том, что надо на всякий случай создавать запасы съестного, а не следовать наивной беспечности Тао. Пройдя километра два, Краев понял бесполезность своего поиска: рыба, напуганная ненастьем, ушла на глубину, а мутная вода сокращала и без того мизерные шансы. Он повернул обратно, поглядывая на всякий случай на реку и время от времени втягивая в себя воздух, надеясь уловить запах дыма: по его расчетам Тао должна была вернуться, а она не появлялась с пустыми руками. И тут он вспомнил, что костер залит ночным ливнем, и под пеплом вряд ли сохранились тлеющие угли… Краев заспешил, не отрывая впрочем взгляда от водной поверхности, и потому не заметил сразу странное мохнатое существо величиной с небольшую собаку, которое выбежало на тропинку. Животное фыркнуло и злобно зашипело, взъерошив длинную с вороненым отливом шерсть. От неожиданности Владимир остановился. Что-то черное и неповоротливое преграждало ему дорогу. Желая разглядеть животное, он подвинулся на шаг. Что-то черное метнулось к нему и тут же оказалось пронзенным острогой. Краев сам не успел осознать опасность: инстинкт опередил мышление и рука, натренированная на рыбе, безошибочно поразила зверя.
Рассмотрев убитое животное, он решил, что это, скорее всего, водосвинка, только очень крупная. Взвалив его на плечи, Краев пошел к хижине.
Тао сидела на корточках у погасшего кострища, и, высунув от старательности язык, скоблила шкуру убитой накануне дикой кошки кремневым скребком. Поскоблив, посыпала пеплом, растирала и снова бралась за скребок. Заслышав шаги, она вскочила и обернулась. Мимолетная тревога растаяла на ее лице. Увидев добычу Володи, Тао всплеснула руками и, забыв о своей работе, побежала навстречу. Сняв с его плеч водосвинку, она запустила пальцы в длинный густой мех и, перебирая его руками, радостно смеялась. Простодушное ликование ее умилило Владимира, Он улыбнулся и подумал, что женщина всегда остается женщиной.
