– Сажай свой дряхлый задик в машинку, папик. Домчу быстрее, чем ты успеешь сказать «какая дерзкая попка у этого симпатичного паренька за рулем»! – подмигнув доктору, сказал толстый чернокожий таксист.
Глава III
Площадь Почти Всех Звезд
Доктор Гаспарян возвращался домой. Он ехал по широчайшим асфальтовым улицам, которые были ярко освещены, и цепь фонарей бежала над ним высоко в небе. Фонари походили на шары, наполненные ослепительным кипящим серебром и золотом. Вокруг фонарей кружилась в танцевальном трансе и гибла на рейве мошкара. Серж ехал по набережным, вдоль каменных оград. Там бронзовые львы, чью милоту не убавляли даже острые когти и клыки, держали в лапах щиты и высовывали длинные языки. Внизу медленно и густо шла черная вода, похожая на ночное августовское небо из-за созвездий плавающего в ней мусора. Город опрокидывался в воду, тонул, уплывал и не мог уплыть. Он искажался и расплывался в отражении, как в глазах одурманенного торчка. Доктор ехал мостами, изогнутыми в виде арок. Снизу или с другого берега они казались кошками, выгибающими перед прыжком железные спины. Здесь, у въезда, на каждом мосту располагалась охрана. Полиция бдительно следила, чтобы кто-нибудь, перебрав дури, не упал в воду, или, паче того, не решился бы шагнуть навстречу холодным черным глубинам из самоубийственного малодушия.
Доктор Гаспарян ехал, смотрел и слушал.
С улицы, из домов, из раскрытых окон питейных, курительных и нюхательных заведений, из-за дверей ночных караоке-клубов неслись отдельные слова песенки:
Попал наш Сеткин в кресло
Массирует то чресла
Теперь, коль он расслаблен,
Толстухам неопасен
Молодой человек, на последние гроши купивший щепотку дури, подхватил мотив. У парня вчера родилась дочка – вторая, старшей было уже полтора года. Он не имел и не желал иметь никакой работы, зато обладал солидным количеством долгов и непогашенных кредитов. Поэтому он был, конечно, недоволен тем, что переворот не удался. Молодой человек не сомневался в том, что долги, накопленные при прежнем режиме, будут автоматически списаны новой властью, как антинародные.
В зоопарке шло большое представление. На сцене в свете софитов три панды в юбочках и с бантиками на головах изображали Трех Толстушек. Фокстерьер бренчал на гитаре, неторопливо беря блатные аккорды. Клоун в малиновом пиджаке, с золотыми перстнями на пальцах и с массивной золотой цепью якорного плетения на шее, в такт музыке декламировал стихи:
