– Го-ор-дон! – окликает она откуда-то из соседней комнаты. – Ты не спишь?
– Уже нет! – кричу я. – Ты где?
– Dans la douche[2]. У меня тут пробка застряла, вытащить не могу…
Вот чертовка!
– Ах не можешь?!
– Помогите бедной женщине, детектив! Поднимитесь по лестнице.
На кровати лежит пушистый коричневый халат – наверное, от покойного мужа остался. Ничего, Стюарт меня простит: жену его я уже опробовал, теперь вот халат примерю. Надеваю халат, выхожу из-за тяжелого бордового полога, пересекаю круглую спальню и оказываюсь на лестничной площадке. Слева от меня – напольные часы, справа – лестница в вестибюль, а лестничный пролет передо мной ведет к светлой двери на самом последнем этаже, где очаровательная Хлоя Четвинд в мыльной пене ждет своего рыцаря без страха и упрека.
– Гордон, ну где ты?! Гордон?
Иду уже, иду. Взбегаю по лестнице, через две ступеньки. На стенах висят портреты. Вот какой-то юнец в потертой кожаной куртке – темные волосы прилизаны, сам узкоглазый, будто китаеза. Еще одна картина изображает блондинку, разряженную в пух и прах, с высокой прической валиком, как у певиц 60-х годов. Блондинка мечтательно улыбается, как моя Джули до того, как превратилась в нервозную стерву. Я останавливаюсь, касаюсь губами нарисованных губ – а что, нельзя? На третьем портрете – тринадцатилетний мальчишка, русоволосый, носатый, насупленный, в твидовом пиджачке и с галстуком-бабочкой, не иначе как заботливая мамаша его наряди…
Это же Нэйтан Бишоп! Не может быть. Да, точно он. Сердце колотится, меня мутит, ноги подкашиваются. Нэйтан Бишоп, тот самый, которого Фред Пинк в 1979 году видел в проулке Слейд. Нэйтан Бишоп, фотографию которого Фред Пинк из газеты вырезал. Тревор Дулан заставил Дебби снять с нее копию и пришпилить к стене, чтобы всем показать, – в департаменте уголовных расследований полицейского управления долины Темзы серьезно относятся к показаниям свидетеля, восставшего из девятилетней комы. «Она все врет», – обиженно звучит у меня в ушах. Я вздрагиваю, едва не падаю с лестницы, встревоженно оглядываюсь – никого. «Она и жизнь у тебя отберет, и все остальное…»
Лестничный пролет вверх, лестничный пролет вниз – кроме меня, никого нет.
Пытаюсь расслабиться, уговариваю себя, что мне послышалось, только и всего.
«Может, какое оружие в щель завалилось», – продолжает голос.
Голос нисколько не похож на Иону и Нору. Он обращается ко мне. Не знаю, откуда у меня взялась эта уверенность, но точно знаю, что ко мне.
