Бедный папа! Теперь-то я понимаю его. Он чувствовал своё горькое унижение и бессилие. Его ведь выставили с тёплого местечка в столичном офисе, и теперь он должен был влачить жизнь начальника отдела районной администрации в провинции. Он полностью зависел от своего усердного начальника, который заставил его буквально прикипеть к рабочему столу, а ведь были времена, когда отцу доводилось приветствовать самого министра, когда тот приходил с инспекцией. Сейчас он, как никогда, должен был чувствовать жажду власти. А ведь раньше он был весьма разумным человеком. Он всегда ругал мою мать, если она путала мои умственные способности со способностью надавать тумаков другим ребятам.
Но в то время я, конечно, не догадывался о подоплёке отцовских слов, так что перемены, произошедшие в нём, ставили меня в полный тупик. Моё смущение было тем большим, что я привык слушаться отца, так же как и учителей. В результате, вместо того чтобы решительно выбрать борьбу за справедливость, я стал сомневаться в том, что столкнулся с несправедливостью, и не мог принять решение — вступать в бой или нет?
Когда я пришёл в школу на следующий день, я стал прикидывать свои шансы стать старостой. Отцовский совет, однако, оказался бесполезным. Мне сказали, что здесь, в отличие от Сеула, где старосту выбирали в начале каждого семестра, никаких выборов не будет до следующей весны. А к тому времени ещё неизвестно, как разделится наш класс. И даже если я пойду на выборы, то у меня не будет никаких шансов — просто потому, что я пришёл в эту школу только в пятом классе. Да если бы я и выиграл: мысль о том, сколько до этого времени я и другие ребята претерпят унижений, была невыносима. К тому же Ом Сок Дэ не стал бы сложа руки дожидаться следующего года, пока я приготовлю своё освобождение.
Наша стычка в первый день хоть и окончилась моей сдачей, но произвела на старосту некоторое впечатление. Он явно насторожился. Уверенности в полной победе у него не было, и он постарался её упрочить на следующий день.
Снова наступило время обеда. Как только я открыл свою коробку, парень, сидевший впереди меня, оглянулся и сказал:
— Сегодня твоя очередь носить воду для Ом Сок Дэ. Принесёшь, а потом будешь обедать.
— Что?! — Я невольно повысил голос.
— Ты что, глухой? Принеси чашку воды. Ты же не хочешь, чтобы наш староста подавился, правильно? Сегодня твоя очередь.
— А кто решает, когда чья очередь? И почему мы должны подносить воду старосте? Он что, учитель или кто? Что у него, рук-ног нет? — Я сильно разозлился и спорил громко, почти кричал.
