— Не следовало приводить с собой солдат, — недовольно заметил хэр Ройш, не спеша отрываться от гадания на голубях. — Благодаря тебе весь город знает, что здесь находится штаб Временного Расстрельного Комитета, а то и Комитета Революционного.
— А то и ты, — фыркнул Гныщевич. — С каких это пор ты мне тыкаешь?
— Потому что иначе ты будешь издеваться над тем, что я тебе выкаю, — хэр Ройш с сожалением отложил перо и потянулся. — Я был бы рад остаться в собственном особняке, но переучить голубей невозможно — прилетают они только в Алмазы, увы, а перспектива носить послания Золотца по улицам меня не слишком прельщает. Лучше, хе-хе, разобраться кулуарно.
Гныщевич, ухватившийся уже было за один из наместнических баулов, отнял руки и внимательно всмотрелся в хэра Ройша. Хехеканье — это что-то новенькое, voilà quelque chose de nouveau!
Ещё до дня расстрела — с кончины хэрхэра Ройша и, соответственно, хэрройшевской полной и окончательной реабилитации — последний вернулся в родной дом. Гныщевич не вникал, но юный любитель голубей будто бы выковырял откуда-то свою едва живую от страха мамашу, отвёл ей комнатушку в уголке и назначил остатки особняка безраздельной сферой своего влияния. Кухарок каких-то поувольнял. В общем, дал развернуться тяге к самоуправству.
Оттого, видать, что-то в нём и переменилось. Появилась старческая тяжесть — со смертью папаши, что ли, по наследству перешла? Хэр Ройш ведь был из тех дряблых и скучных людей, которые получают удовольствие от всяческих диких мелочей — вот от расшифровки голубя, к примеру.
А сейчас не получал, это было заметно.
Гныщевич себе хэром Ройшем голову не забивал, у него для головы другого содержимого хватало, но само собой подумалось: ну и pourquoi тогда? И хехеканье это.
— Я пришёл за наместническим барахлом, — сообщил Гныщевич. — Тебе пора сменить деятельность. Отрывай зад и помогай.
— Уволь, — снисходительно махнул ладонью хэр Ройш. — Ты Армавю Твирину отдал, тебе с нюансами и возиться.
— Отдал, — кивнул Гныщевич, возвращаясь к баулам. — Зачем ты вообще его от Твирина скрывал? Имеешь что-то против Временного Расстрельного Комитета?
— Очень сложно и неприятно играть в карты с тем, кто полагает, что всякий козырь нужно непременно сжечь как аморальное и оскорбительное явление.
— Тоже мне! Ты как будто меньше него расстрелов хотел.
— Расстрелов тех, кого не жалко. Уж тут-то ты меня лучше прочих понимаешь, — хэр Ройш вздохнул. — Ситуация с наместниками сложилась прекрасно, практически идеально. Нам необходимо было расстрелять крупную официальную фигуру, связанную с Европами, чтобы отчертиться от последних и подкрепить риторику графа Набедренных делом. Но при этом в действительности вы расстреляли лишь хэра Штерца,
