Может, он и драматизировал сейчас сверх меры, да только факт есть факт: р-р-раз — и своими действиями, крохотной своей властишкой над студентами собственного курса поменял жизнь человеку. Не «сломал», леший упаси, но всяко перекроил на иной лад.
Сам же успел хлебнуть этого пойла: его, среднего сына, хотели отправить в Резервную Армию, нанимали даже отставного офицера, который многим тонкостям обучил, чтоб дальше сподручней было. Наследником же семейного дела купцов Мальвиных должен был стать старший — а его возьми да и призови та самая Армия, имеет она такое право. И вроде не трагедия, не умер никто и не за море уехал, а всего лишь под Столицу, да и служба семьёй желанная, престижная, а всё равно дурно карта легла. К передаче дел стали младшего сына готовить, а из среднего Мальвина особого толку так и так бы теперь не вышло — не тому обучен, средства только зря переводили. И в купеческих делах он не смыслит, и в Резервную Армию для него теперь дорога закрыта — там квота строгая на членов одной семьи. Можно было в Оборонительную податься или в Охрану Петерберга, но то уже сама семья не одобрила. Академию избрали как меньшее зло: и уважаемо, и платы не требует, и не учился ещё никто из купцов Мальвиных в этой Академии — вроде как польза для репутации.
Мальвин не выбирал Академию и потому не смог бы снять студенческий пояс, перед каким выбором его ни ставь. Не существует для него такого варианта, что и хорошо — потом-то как?
Шут Хикеракли не пропадёт, у него это поперёк лица написано, да верно ли ни за что перспективы отбирать? Он-то не граф Метелин, чести не знающий, не из портовых его дружков, деньги выколачивающих угрозами, — он единственный раз за серьёзным нарушением замечен! И сразу либо «пилюли», либо пояс снимать. Как ему в голову-то пришло поясом от наказания увернуться? Не только, значит, в драке вёрткий, а вообще.
…Так рассуждал Мальвин после рюмки водки, пока не вспомнил, что он-то до сих пор в Академии и до сих пор префект, а следовательно, пора бы ему возвратиться в секретариат за ведомостью на будущую неделю.
Каково же было его удивление, когда на крыльце он повстречался с пасмурным и замотанным Хикеракли, на котором по-прежнему красовался студенческий пояс.
Глава 5. Как выпускают пар
— И зачем ты только, малой, пояс надел? — смеясь, спросил ефрейтор Хляцкий.
— И зачем ты Сполоху ногавки снял? — строго ткнул Хикеракли пальцем в симпатичного мышастого жеребца, которого и сам — чего таить — любил припустить по кругу. — Я тебе говорил: на иноходь выучить — дело плёвое, но потом с умом отнестись надо, с пониманием. Он у вас небось уже все ноги сбил.
