Удивительного, конечно, ничего. Но поговорить теперь еще долго будет о чем – вспоминать, рассказывать, показывать в лицах, всплескивать руками, гадать, шептаться: «Он ее Надей назвал! Представляете, нашу Раду – Надей?! А она даже бровью не повела. И что теперь думать?» Годами можно судачить об этом происшествии, а кумушкам только того и надо, ну и пусть их, лишь бы в лавку заходили почаще, хотя бы из любопытства, благо от бабки Рады еще никто с пустыми руками не уходил, она свое дело знает.
У бабки Рады волосы в юности были пепельные, а теперь светятся как белое золото. У бабки Рады желтые глаза – прежде были карие, а с годами выцвели до прозрачной янтарной желтизны. У бабки Рады тонкие руки, длинные ноги, гибкое тело, смуглая кожа и пронзительный птичий голос, стоит ей заговорить – на другом конце улицы слышно. Никому в голову не пришло бы называть ее «бабкой», если бы не четверо взрослых внуков – поглядишь на них, и ясно, кто же, как не бабка, даром что скачет козой по горам и по деревьям лазает как мальчишка, когда черешня поспеет.
В лавке бабки Рады всегда сумрак, всегда прохладно. Это хорошая приманка, большой соблазн для покупателей, жителей города, где солнце светит триста дней в году, а все шестьдесят пять ливней приходятся на короткую зиму – они, собственно, и есть зима. В лавке бабки Рады пахнет можжевельником и сандалом, здесь всегда есть домашний лимонад, в жару – со льдом, в дождь – с барбадосским ромом. На полках шкатулки с чаем и склянки с бальзамами, на стенах расписанные вручную шали и тяжелые низки самодельных бус, на прилавке пирамиды темного сахара, свежее печенье, коробки с шоколадом и марципанами. Но все это пустяки, не товар – так, баловство, просто что-то должно быть на виду, вот она и выставила, а главная сокровищница бабки Рады – в задней комнате, куда никому хода нет. Там, – уверены соседские дети – под половицей зарыт пиратский клад. Там, – утверждают их матери – вход в катакомбы, прямиком к тайникам контрабандистов. Там, – шепчутся их бабки, – стоит сундук, в сундуке сидит пленный албанский экстрасенс, все ее желания исполняет, ясно же, кто такая Рада и чем она занимается, когда никто не видит.
Тем не менее, в задней комнате, за лавкой, просто склад. Бабка Рада не любит пускать туда посторонних. Никаких тайн, ни лазеек в катакомбы, ни клада под половицей, ни даже плохонького пленного экстрасенса, просто это ее территория, а значит чужим тут делать нечего. От них только суета и беспорядок. Рада запаслива и умна, она прожила долгую жизнь, она хорошо знает своих соседей и вообще всех жителей городка, она догадывается, что им может понадобиться в ближайшее время, и никогда не ошибается, или почти никогда. Поэтому когда очередной покупатель спрашивает: «А нет ли у вас, часом, полосатых чулок (пуговиц красного стекла, шотландского виски, электронной карты города Мюнхена, доски для игры в маджонг с невидимыми партнерами, соленого арахиса, венецианской маски, зарядного устройства для электрофольксвагена, синей шерсти, золлингеновских ножей, зеленого берилла на десять гигабайт, желательно в кольце, размер семнадцать с половиной)?» – Рада идет в заднюю комнату и какое-то время спустя появляется с искомым товаром. Все думают, чудеса, ан нет, просто коммерческое чутье, умелая работа с информацией и житейская сметка.
