– А че украденное? – не понял коротышка.
– Не твоего ума дело! Я сам не знаю. Думаю, и батя не знал. Белочка, брат, не шутки! Она любого в бараний рог скрутит.
– Может, твой батя обокрал кого?
– Да не был он вором, – обиделся бородатый. – Чужого не брал, пил на свои, кровные. У матери мог последние копейки отобрать, врать не буду. А на чужой каравай рот не разевал.
Солнце село, и пустырь укрыли мглистые сумерки. Небо потемнело, тени стали черными, как деготь. Из зарослей потянуло прелью.
– Тс-ссс! – привстал Толян и повернулся в сторону руин. – Слышите? Шаги… Там есть кто-то!..
– Да псы бродячие, – ехидно заметил коротышка. – Кому там быть-то?
Бородатый не успел опровергнуть его слова, как будто из самой преисподней раздался жуткий нечеловеческий рык, шипение, свист. От этих звуков забулдыги онемели, оцепенели, протрезвели и, когда смогли сдвинуться с места, бросились врассыпную…
* * *
Москва
Осенью у Рената обострился бронхит. Поднялась температура, от кашля болела грудь. Он слег.
Лариса преданно ухаживала за ним, но ему становилось все хуже.
– Слушай, надо вызвать врача, – забеспокоилась она. – Я не знаю, что с тобой делать. Таблетки ты принимаешь, а толку ноль. Может, стоит антибиотики проколоть?
– Ты врач, тебе виднее.
– Я стоматолог. Бывший.
– Бронхит – это не смертельно, – успокаивал ее Ренат. – Полежу недельку, и все пройдет. Не впервой.
Ночью он бредил. Лариса трогала его лоб, совала под мышку градусник. Тридцать восемь… Она шла на кухню, готовила питье с аспирином, лимоном и медом. Будила Рената, тот недовольно ворчал.
– Нельзя было до утра подождать?
– У тебя бред! Хотя температура не очень высокая. Что тебе снилось?
– Чепуха всякая…
Он пил из принесенной Ларисой чашки, отводил глаза, кашлял.
– А все-таки, что снилось?
– Дождь… деревья… тучи…
– Ты кому-то все говорил: «Не стреляй!.. Ты с ума сошел!.. Не стреляй!..»
Ренат отдал ей чашку и улегся, укрывшись до подбородка теплым одеялом. Его знобило.
– Я такое говорил?
– Да. Я отчетливо слышала: «Не стреляй!»
– Ты же сама сказала, это был бред. Горы какие-то мерещились… непогода… Не приставай ко мне!
Лариса пожала плечами. Ренату плохо, и он, как все больные, капризничает.
– Ладно, спи…
Утром он отказался от завтрака, опять задремал и проспал почти до обеда.
– Есть будешь? – спросила она. – Я жаркое приготовила.
При мысли о мясе с картошкой Рената затошнило. Это отразилось на его лице, и Лариса понимающе кивнула.
– У тебя жар, аппетита нет. Но хоть что-то перекусить надо. Сладенького хочешь?
