Свою часть работы Док уже выполнил. Лечебно-диагностический комплекс налажен, заправлен и подсоединен. Универсальная манжета плотно обхватывает левое плечо. Половинки шлема-приемника, в собранном виде похожего на старый фен, застыли справ и слева от головы. Сейчас мужики закончат последнюю проверку своей электроники и всё. Стимулирующий коктейль уже начал действовать, вымывая из тела хроническую усталость и делая измученный мозг самым совершенным думающим механизмом, по крайней мере, в известной им части мироздания. Осталось дождаться сигнала Жеки. И тогда… Тогда предстояла сущая фантастика. Найти где-то там, в далеком прошлом, нужный объект, точнее субъект, инициировать перенос на него энергоинформационного домена и после этого самому оказаться в теле носителя, выбранном умной машиной.
Дорога в один конец. Но они выбрали её сами. Если ты любишь свою Родину, свою Россию, которая здесь и сейчас уже убита и разорвана на куски и что-либо исправить, спасти уже поздно, но у тебя появляется реальная возможность не допустить этого, исправив ошибку там — в прошлом: неужели ты откажешься? Ты же Русский человек! А они все здесь были русскими. Ведь это не национальность — это состояние души и мировоззрения. Это, в конце концов, призвание! Нет. Они никогда не говорили об этом такими словами, дети своего больного времени. Времени, когда патриот и фашист стали синонимами, а любовь к Родине — проявлением нацизма или в лучшем случае национализма. Они не умели говорить красивых слов, но они умели думать. И самое главное — они умели делать.
Док с трудом заставил себя разжать пальцы сжавшие подлокотники чуть не до треска. ЛДК противно пискнул, заметив непорядок, и увеличил подачу транквилизатора. Чтобы переключится и снять не нужное сейчас напряжение, Док правой рукой слегка пошевелил рычажок управления в рукояти кресла. Как бы в ответ на его касание ожили динамики в изголовье. Голос Жеки был надтреснутым и хриплым от огромного количества выкуренных сигарет.
— Товарищи. Минутная готовность.
Почти забытое обращение из тех, давних и счастливых, лет, как привет из их будущего. В динамиках щелкнуло и вдруг накрыло волной русского по духу и немецкого по факту написания:
Наверх вы товарищи, все по местам!
Последний парад наступает…
Легкое сопротивление под пальцами. Едва ощутимый щелчок. Половинки шлема медленно смыкаются. Темнота. Тихий писк таймера. Нарастающее ощущение покалывания в голове. Писк сменяется тонким электронным звоном. Поехали! Темнота взрывается болью и призрачным серым светом. Сквозь боль, откуда-то из невообразимого далека, бестелесный голос интеркома: «Тридцатое марта тысяча девятьсот двадцать третьего года».
