Через минуту она уже летела вниз по лестнице. Но когда, сориентировавшись, нашла выход во двор, преследуемого там уже не было. Надежда Ивановна увидела в углу обнесенного стеной двора дверцу и устремилась к ней. Когда открыла ее и выглянула на улицу, увидела отходящий от остановки трамвай. Редкие прохожие с удивлением смотрели на плачущую женщину. Да, она упустила и этого! Как тут было не заплакать! Утерев, наконец, слезы, она позвонила и, всхлипывая, сообщила Макарову, как сбежал сообщник Быстроного. Тот спросил номер трамвая, и Надежда Ивановна его назвала (слава Богу, что запомнила).
Минут через десять подъехала «девятка», где сидели знакомые оперативники. Саша подошел к ней вперевалочку и сказал:
— Ну что, ворона, и этого упустила?
— А кто его вычислил? Упустила!
— Ты, Надя, — ответил Саша, — не тем делом занимаешься. С твоими-то данными в модельном агентстве надо работать.
Эти слова ее как бы успокоили. Она посмотрела на себя в зеркало заднего вида «девятки», вытерла платком тушь в уголках глаз и подкрасила губы. Саша между тем рассматривал карту, изучая маршрут трамвая. Затем резко сел за руль, кивнул Надежде Ивановне, и она влезла в автомобиль, который резко тронулся с места и помчался по улице, затем свернул под арку и быстренько выскочил проходными дворами на набережную. Дальше автомобиль помчался вдоль трамвайных путей. И вот (о счастье!) они нагнали трамвай, который притормаживал перед остановкой. «Девятка» прижалась к тротуару, из нее выскочили оперативники, сели в остановившийся трамвай, и через пару минут вышли из него уже вместе с рыжим боксером, на руках которого уже красовались наручники. Надежда Ивановна была просто в восторге, и, от избытка чувств, расцеловала Сашу.
Макаров смотрел на своих подчиненных отчужденным взглядом. Его мысли сейчас блуждали далеко. Он едва слушал и почти ничего не понимал, что говорили ему сейчас, перебивая друг друга, Надежда Ивановна и оперативник Саша.
Потому что сегодня утром, когда Игорь Андреевич шел по набережной в сторону Тучкова моста, размышляя, опять же по устоявшейся привычке, о непреодолимых сложностях семейной жизни, мало замечая спешащих на лекции студентов, то едва не наткнулся на стоявшую у парапета молодую женщину.
Одета она была в темное вечернее платье, и, на фоне спешащих людей, казалась инородным, можно сказать, телом. Она стояла, слегка нагнувшись, и смотрела на воду, сверкавшую под лучами ласкового утреннего солнца. Ее фигура, обращенное к Неве лицо, так поразили Игоря Андреевича, что он вдруг внезапно остановился в трех от нее шагах, будто перед ним зажегся красный свет светофора. Она никак на это не отреагировала. Смотрела на воду и тихо, как бы самой себе, улыбалась. И тут Игорь Андреевич заметил, что стоит она на гранитных плитах босиком, а туфли — рядом, один на боку, а другой вверх каблуком. Она была так безумно хороша, что Игорь Андреевич просто едва дышал и по-прежнему стоял, как вкопанный.
