— Вы просто рехнулись! У меня недавно случилась паническая атака. Наоборот, мне нужно увеличить дозировку!
— Это максимальная суточная дозировка. И, судя по всему, даже ее вы систематически превышаете. Большее количество просто убьет вам. Я не шучу.
Я отвернулся к окну. Злость внутри меня закипала. Доктор, будто бы почувствовав это, встал со стула и направился к выходу из палаты. Уже в дверях, чуть обернувшись ко мне, он сказал:
— Возвращайтесь к нам. Это всего лишь иллюзии.
После того разговора я тщетно пытался уснуть, но мои мысли не давали мне покоя. Я злился на доктора и на себя, на все, что происходит.
Мне хотелось наблюдать за тем, как Артем вкалывает в свою набухшую вену иглу. Я хотел ощущать, как яд распространяется по его телу, медленно убивая его. Закатывающиеся глаза, и слюна на уголках рта. Меня возбуждала эта картинка.
Мне хотелось, чтобы Дина опустилась ниже, приспустила мои спортивные штаны и обхватила своими нежными губками мой член. Я хотел, чтобы она взяла его весь в свой рот, чтобы спазмы заставили ее задыхаться, а слюна из ее рта капала на мой пах.
Дина пришла под конец дня. Мы встретились в коридоре, когда я, тяжело передвигая ногами, шел в туалет, дабы излить из себя то, что накопилось во мне за день. Солнце падало за линию горизонта, оставляя людям блики уходящего дня.
— Я уж подумала, меня не пропустят, — сказала она и пристально посмотрела на мое лицо. — О, Господи! Да ты похож на искусанного пчелами шарпея.
— И я тоже рад тебя видеть.
Она легонько поцеловала меня в губы. Я огляделся по сторонам и, убедившись, что рядом никого нет, взял ее за руку.
— Вчера ко мне приходила жена. Мало ли, что подумают…
— Ну и пусть думают. Это не их дело. Это только наше с тобой личное дело, и ничье более.
— Иди в палату. Я скоро вернусь…
Вернувшись через пару минут в палату, я застал Дину абсолютно голой, стоящей в свете уходящего дня и ожидающей чего-то, что я мог ей дать. Признаться, мне тяжело было даже поворачиваться с бока на бок, но мысль о сексе заставляла меня преодолевать боль, стиснув зубы.
И я взял ее.
Ее взгляд был устремлен на улицу. Опираясь руками о подоконник, она принимала меня, томно вздыхая и оставляя на стекле влажные следы. Я не видел ее лица. Странно, но тогда я представлял на ее месте Лилю. Это было несложно, так как я буквально забыл, какая Лиля под ночным бельем. Ее изгибы размывались в перипетиях дней, которые мы теряли; в моментах и отрезках времени, на протяжении которых мы не обращали друг на друга внимания. Наши тела и души воровал город, и все, что с нами было связано, становилось частью чужого мира. Линии на наших ладонях напоминали карту дорог и сложных развязок. В этих мыслях я закончил, после чего лег на постель и уснул крепким сном.
