— Если выйдет бражка, мое имя не впутывайте.
От обязанностей главного технолога Элгар отказался наотрез. На самый крупный, выполненный им заказ ушло шестнадцать пур ячменя. Для столь грандиозных праздников, где пьют тоннами, он не может гарантировать искристость и пенистость. Раз так, пусть тогда даст согласие быть почетным технологом. Это пожалуйста. Ему самому страсть как любопытно, можно ли там, где в дело запускают такие количества, получить пиво с душой бикиского домашнего. Поэтому первую варку проследил до конца. Радовался, что пена похожа на шкурку ягненка, не мог наглядеться, как сталкиваются белые клочья, образуя пышные, будто поярковые шапки, островки.
Новеньких штатных сотрудников пивоварни Элгар принял доброжелательно. Лишь на Микелиса, которого народ сразу прозвал Толстым, поглядывал с подозрением. Его он с первого взгляда зачислил в бражники. Не верил, что Микелиса можно вылечить. За версту видно: у малого пивное сердце. Оттого и живот как барабан, и руки висят, будто плети. Посмотрите, как Толстый обливается потом, хватает ртом воздух, точно в легких кислородное голодание. С незапамятных времен народ про таких говорит: пиво пить — недолго жить. Только и слышишь от хвастуна: мы превращаем крахмал в сахар. Такой разве знает, что пиво держится на острие ячменя. Как можно подобным людям доверять пивоварение! Пиво что дитя малое, с него нельзя глаз спускать. С того мига, как только зерно проклюнулось. Элгар до сих пор помнит, как по его заднице плясали конские путы. Порку он заслужил. Отец оставил его в баньке и наказал следить за солодом. Но разве хватит у пацана терпения торчать все время рядом. Отошел на минуту, а тем временем в баньке красный петух распустил крылья. Задницу от грубых конских пут еще долго саднило. Бывало, что ожжет и в новой баньке, которую отец вскоре срубил и где опять надо было за солодом присматривать. Сказать правду, даже теперь иногда кажется, что кожи коснулась знакомая с детства боль. Такую вот школу прошел Элгар, поэтому смотрит с подозрением на каждого, кто хочет возле пива вертеться и пивом баловаться. Ведь кружку положено поднимать лишь на праздниках, оттого он и дивится, куда всю эту прорву пива девать. Такими цистернами можно пол-Латвии напоить за праздничным столом. А если из пивоварни каждый день увозить ящиками и бочками, то как это понимать: работу теперь побоку, что ли? Отныне одни только праздники справлять собираемся?
