Хотя, что говорить, старость, конечно, не радость — пока стареешь. Это вроде какого-то неизлечимого недуга — что ни день всё хуже и хуже. Каждое утро ощущать себя менее молодым, чем накануне. Господи, когда у вас вылезают седые волосы, это не так уж печально, ведь в сущности, согласитесь, вам не так уж хотелось видеть их седыми... А вот терять волоски белокурые или каштановые, которые ещё толком и пожить-то на голове не успели — несправедливо и даже жестоко, ведь что ни говори, это какая-то часть вас самих умирает, подчиняясь неумолимому велению возраста.
Всякие руины и развалины — зрелище восхитительное. И всё же мне не хотелось бы стать очевидцем, как на моих глазах рассыпается в прах древний Форум.
Хорошо бы придумать такой способ, чтобы за какие-нибудь пять минут переходить от зрелости к старости. Вроде какой-нибудь операции, что ли... Вот на что стоило бы направить все усилия эстетической хирургии. Уверен, на этом поприще она принесла бы человечеству куда больше пользы. Представьте, вас усыпляют молодым — нет, конечно, не совсем уж прямо первой молодости, но всё же в полном расцвете сил — а будят, голова вся седая, на шее галстук ордена Почётного легиона, всеми уважаемый, респектабельный дальше некуда, и главное, избавленный от прискорбных огорчений медленного старения.
Помнится, как-то раз, когда я показывал Антуану Бурделю свой недавно законченный бюст, который находил весьма посредственным, тот заметил:
— Не судите слишком строго, а главное, не будьте несправедливы. Скульптор тут не виноват.
Потом, окинув меня внимательным взором, добавил:
— Рановато. Не время ещё лепить вам бюст. Погодите ещё годков пятнадцать.
С тех пор прошло пятнадцать лет.
Бурдель оказался прав. Чтобы быть похожим, надо сперва походить на самого себя. Я не был похож на себя, когда мне было тридцать. Это как одежда, либо она тебе к лицу, либо нет — а мне в ту пору моё лицо просто было ещё не совсем к лицу.
Нельзя присваивать себе право выглядеть на все возрасты — это было бы слишком уж прекрасно!
Мужчина может быть двадцатилетним, либо тридцатипятилетним, или пятидесятилетним, или, скажем, шестидесятилетним. Что касается меня, то я ощущаю себя мужчиной пятидесятилетним. Стало быть, настал час написать мой портрет. А поскольку никто вас так не обслужит, как вы сами, то позвольте мне набросать его парой-тройкой штрихов.
Кстати, помнится, я всегда мечтал быть пятидесятилетним.
Вроде бы, добился своего?
