— Конечно, я ему не скажу. Только объясните мне, почему вы это делаете? Это ведь для вас тоже не самый подходящий вариант?
— Сто фунтов в неделю и все остальное, — кисло ответила девушка, обведя рукой комнату, — с неба не каждый день падают. Я экономлю, когда скоплю достаточную сумму, уйду.
Вряд ли Голдфингер позволит ей так просто уйти, подумал Бонд. Она слишком много знает. Он окинул взглядом красивое личико и великолепную фигуру девушки. Возможно, она и не подозревает, что, прельстившись деньгами и комфортом и связавшись с этим человеком, она попала в очень скверный переплет.
Девушка явно нервничала.
— Кажется, я одета не вполне подобающим образом, — смущенно засмеялась она. — Можно, я пойду накину на себя что-нибудь более подходящее?
Бонд не был уверен, что девушке можно доверять, ведь не он же платил ей сто фунтов в неделю, поэтому решил не отпускать ее.
— Вы великолепно выглядите. Не менее респектабельно, чем вся эта публика возле бассейна. И вообще, — он потянулся, — пора заняться мистером Голдфингером.
Все это время Бонд периодически поглядывал на игроков, сидевших внизу. Казалось, все шло, как обычно. Бонд посмотрел в бинокль. Сейчас Дюпон выглядел совершенно другим человеком: движения его стали уверенными, лицо оживилось. Он бросил на стол кучу карт — полную канасту по королям. Бонд подрегулировал бинокль, чтобы лучше видеть Голдфингера.
Выражение крупного кирпично-красного лица было невозмутимым и отсутствующим. Мистер Голдфингер терпеливо ждал, когда условия снова станут благоприятными. Он поправил слуховой аппарат, плотнее прижав его к уху, готовый слушать.
Бонд отодвинулся от бинокля.
— Симпатичный аппаратик, — отметил он. — На какой частоте работаете?
— Он говорил, но я забыла.
Девушка возвела глаза к небу.
— Семьдесят чего-то там, кажется, мега… не помню.
— Мегагерц. Возможно. Однако удивительно, что ваши переговоры не перебиваются переговорами таксистов и полицейских. Должно быть, очень точная настройка, — Бонд ухмыльнулся. — Ну что же, все, кажется, в порядке? Тогда приступим.
Внезапно девушка шагнула вперед и положила руку ему на плечо. На среднем пальце сверкало золотое кольцо — две руки, держащие золотое сердце. Со слезами в голосе она спросила:
— А это обязательно? Почему бы вам не оставить его в покое? Я не знаю, что он со мной за это сделает. Пожалуйста…
Она запнулась, затем, вспыхнув, как кумач, продолжила:
— И вы мне нравитесь. Я давно не видела таких мужчин, как вы. Может быть, вы сможете здесь задержаться? — глаза ее не отрывались от пола. — Если вы оставите его в покое, я… — и скороговоркой, — сделаю все, что вы захотите.
