- Мы не признаемся! - предложила Анна.
- Целибат снимает владыка. Он первым делом затребует твое досье. А там - данные медосмотра.
- А если не подчинимся?
- Меня извергнут из сана и уволят из армии. Отправят на Землю, а ты останешься - у тебя контракт.
- Я разорву его! - сказала Анна. - Совершу дисциплинарный проступок, и меня выгонят. Плевать! Улетим вместе.
- Я шесть лет учился в академии, - сказал я. - Мое священство мне дорого далось. Поэтому все останется, как есть.
- Кап! - заплакала она. - Как ты можешь так говорить?! Ведь я люблю тебя!
Я сидел, не зная, как ее утешить. Анна достала платок, утерла слезы, после чего ушла. А я достал бутылку вина и осушил ее - один.
После я не раз пытался ответить на вопрос: с чего я на нее запал? Обычная девочка, не слишком образованная, хотя и неглупая, Аня мало походила на знакомых мне женщин. В ней не было хитрости, желания доминировать, стремления настоять на своем. Искренняя и непосредственная, как ребенок, она вызывала симпатию, а не любовь. Все переменилось после операции. Новая внешность пробудила в ней уверенность в себе. Она осознала себя женщиной, достойной любви. И эта новая Аня нравилась мне куда больше прежней.
В следующее воскресенье Анна не пришла на службу. Затем - снова. Меня вызвал командир роты.
- Что у тебя с Быковой? - спросил хмуро.
- Ничего, - сказал я. - Даже не целовались, если вы о том.
- Мне донесли, что она плачет. В церковь перестала ходить. Раньше первой бежала. Мне это не нравится.
- Мне тоже, - сказал я. - Но помочь не могу.
- И почему она выбрала тебя? - вздохнул майор. - Парни возле нее вьются, замуж зовут, а она втрескалась в индюка. Или я не прав?
Я промолчал.
- Ладно! - сказал майор. - Иди! Перемелется - мука будет.
Так бы оно, наверное, и произошло. Но Бог послал мне испытание, и я провалил его. Корабль с Земли привез награды. Их было немного - в Москве сократили список. Сочли, видимо, что при таких потерях операцию успешной считать нельзя. Подумаешь, пираты! Было бы кого бить! Из штаба все видится лучше. Понизили и статус наград, заменив ордена медалями. Но, как бы то ни было, нас наградили. По традиции это предстояло обмыть. В воскресенье десять медаленосцев сели в флаер и отправились в столицу. Там мы оккупировали столик в ресторане, и пустили по кругу фужер с водкой. Каждый макал в него медаль, после чего прикладывался. Еще влажные, пахнущие спиртом награды прикалывали к мундирам. Завершив церемонию, мы приступили к обеду. Звучали тосты, лилось вино, краснели лица и развязывались языки. Только Анна выглядела хмурой. Она села в отдалении и время от времени бросала на меня взгляды. Из-за этого я чувствовал себя не в своей тарелке. После первого круга тостов я встал и откланялся. Задерживать не стали: капеллан! Ему пьянствовать не с руки. Это они не видели, как святые отцы пьют...
