Все неожиданно изменилось, когда матери отправили нас с Лилой в лавку Стефано Карраччи за продуктами к праздничному ужину. В магазине толпился народ. За прилавком, помимо Стефано и Пинуччи, стоял Альфонсо, пославший нам смущенную улыбку. Мы встали в конец длинной очереди. Но тут Стефано обернулся ко мне — именно ко мне, махнул в знак приветствия рукой и что-то сказал на ухо брату. Мой одноклассник вышел из-за прилавка и спросил, нет ли у нас с собой списка покупок. Мы отдали ему список, и он убежал в подсобку, а через пять минут вернулся со свертками и пакетами.
Мы разложили пакеты по сумкам, заплатили синьоре Марии и вышли из магазина, но не успели отойти на несколько шагов, как нас догнал уже не Альфонсо, а Стефано собственной персоной.
— Лену́! — окликнул он меня своим красивым мужским голосом.
Он казался спокойным и приветливо улыбался. Картину немного портило только жирное пятно на белой рубашке. Он заговорил на диалекте с нами обеими, но глядел на одну меня:
— Не хотите встретить Новый год у нас? Альфонсо будет очень рад.
После убийства дона Акилле его жена и сыновья вели замкнутый образ жизни: церковь, лавка, дом. Лишь изредка они выбирались на некоторые празднества, которые никак нельзя было пропустить. Предложение Стефано стало для нас неожиданностью.
— Мы уже договорились праздновать с ее братом, — кивнув на Лилу, сказала я. — И еще с кое-какими друзьями.
— Тогда я приглашаю и Рино. И ваших родителей тоже — дом у нас большой. Будем запускать фейерверки с террасы.
— С нами будут Паскуале и Кармен Пелузо. И их мать, — перебила его Лила.
Эта реплика должна была поставить точку в разговоре: Альфредо Пелузо сидел в Поджореале за убийство дона Акилле. Не мог же сын дона Акилле пригласить детей Альфредо к себе в гости, выпить за Новый год. Тут Стефано перевел взгляд на нее, словно только что ее заметил, и невозмутимо произнес:
— Вот и хорошо, пусть тоже приходят! Выпьем шампанского, потанцуем… Новый год — новая жизнь!
Эти его слова поразили меня. Я посмотрела на Лилу: она не могла скрыть растерянности.
— Ладно, я поговорю с братом, — наконец проворчала она.
— Когда решите, дайте мне знать.
— А фейерверки?
— Что — фейерверки?
— Мы принесем свои, а ты как?
Стефано улыбнулся:
— Сколько фейерверков тебе надо?
— Как можно больше.
Он снова повернулся ко мне:
— Вы только приходите, а уж там… Вот увидите, будем палить хоть до рассвета.
21
Всю дорогу мы смеялись до упаду:
— Это он все из-за тебя.
