Только вот скучно, невозможно скучно с Еленой. Она стала другой. С этой, другой, ему трудно найти общий язык. Она помешалась на детях, доме, не заботится о нем, как раньше. Что-то потеряно безвозвратно. И этот ребенок… Зачем она решила рожать его? Ни одну семью не спасло рождение ребенка. Однако он легко принял новость и согласился на появление еще одного Деревского. Мог ли он поступить иначе?
— Але! Очнись. Ты что так напрягся? — засмеялась Алина. — Я ведь просто так спросила. Живите как хотите, мне-то что.
— Действительно.
— Я всегда рада тебе. Мне хорошо с тобой. Очень хорошо. И мы оба знаем, что это не навсегда. Это все упрощает.
— Ты в любой момент можешь сказать, чтобы я не приходил. — Деревской пристально смотрит ей в глаза. — Можешь?
— Пока мне не хочется этого говорить…
В день, когда он отвез Елену в роддом, ему было не по себе. Поцеловал ее перед тем, как она вошла в приемное отделение. Она была такой испуганной, такой беспомощной. У Ивана сердце разрывалось. Хотел остаться, но Елена настояла, чтобы он ждал вестей дома:
— Мне будет легче знать, что ты дома, Ванечка…
Родные стены не согревали. Сначала он ждал звонка от врача, но о нем словно забыли. И тогда стал названивать сам.
— Не волнуйтесь, пожалуйста. Елена умница. Все будет хорошо. Я сама позвоню вам. Наберитесь терпения. — Галина Семеновна пыталась подбодрить его. Прошел не один час, а врач все не давала о себе знать. Тогда Дерев-ской не на шутку испугался. Время тянулось невероятно медленно. Оставаться дома было невыносимо. И он решил утешиться в объятиях Алины.
— Сегодня мне было очень одиноко, грустно, — признался Иван.
— Я заметила, ты сам не свой. Что-то случилось?
— Жена в роддоме. Слишком долго рожает.
— Переживаешь? — Она дотянулась до сигареты, закурила.
Иван не любил, когда она курила в постели, но удержался от комментариев.
— Переживаю.
— Очень своеобразно, — усмехнулась Алина.
— Как могу.
— Ничего лучше придумать не мог? Мобильный хоть с собой?
— Тебя это не касается. Что ты так завелась? — Деревской лежал, положив руки под голову. — Хочешь меня уколоть? Не получится.
— Почему? Ты такой толстокожий?
— Дело не в этом.
— Вы больше не любите друг друга. Вы изменяете друг другу. Зачем же вы вместе? Не легче ли расстаться?
— В том-то и дело, что не легче, — вздохнул Иван. Он забрал у Алины сигарету, резко затушил в стоящей на полу пепельнице. — Ты еще слишком молода, чтобы понять это.
— Ну конечно. Тот случай, когда молодость перестает быть преимуществом. Так просветил бы. Я — хорошая ученица.
