— Мам, ты не переживай. Я у тебя крепкий орешек. — А голова-то болит. Теперь он, как барометр, реагирует на любое изменение погоды, переутомление. Даже просмотр телевизора — нагрузка. К концу фильма Николай ощущает легкую тошноту и закрывает глаза. Остается верить, что все это со временем пройдет. Он боится даже думать: как-то теперь будет чувствовать себя за рулем?
Весну сменило жаркое лето. Николай давно освоил костыли, привык к гипсу. Время лечило, как самое проверенное средство. Потом начались «выходы в свет» — прогулки на балкон. Как говорила баба Лена:
— Внучек, а не пора ли тебе совершить променад? — Это означало, что она хочет постоять с ним на балконе, увитом виноградом.
Толстый рассеченный ствол в самом низу превращался в прочную паутину лиан, на которых дозревал красный виноград. К ним на этаж он добрался только в этом году. Бабушка называла это экзотикой. Срывала недоспелые ягоды и, кривясь от их терпко-кислого вкуса, начинала рассказ о винном погребе своего деда. Сотни бутылок отличного вина — результат тяжелого труда на бесконечных просторах собственного виноградника. Каждый раз рассказ обрастал все новыми подробностями. Николай с удовольствием слушал, пытаясь примерить на себя родство с настоящими виноделами, тружениками. А где его корни?
Он до сих пор периодически задает себе этот вопрос. Найти бы ответ и успокоиться. Неизвестность бередит душу, лишает покоя. Николай никому не рассказывал о том, что, лежа на больничной койке, он развлекал себя фантазиями о настоящих родителях. После двух-трех попыток представить себе их лица, манеру говорить испытывал муки совести. Почти двадцать пять лет он носит фамилию Деревских, а значит, ему больше не нужно фантазировать. Кто для него более настоящие, чем те, кто его вырастили и заботились о нем все эти годы? У него есть семья. Есть корни. Пора перестать мучить себя.
В больнице доктора не разрешали ему читать, телевизор ограничивали. Оставалось только слушать радио, но соседи по палате часто выключали и его. Николай маялся, мечтая поскорее оказаться дома. Он скучал по родителям, братьям. И был уверен, что все его недомогания исчезнут, как только он переступит порог квартиры, кроме сломанной ноги, разумеется. Дома все его фантазии развеются. Младшие братья примутся тараторить о том, что произошло дома в его отсутствие. Мама — хлопотать, отец — интересоваться его самочувствием… Но вернувшись домой в привычную обстановку, Николай не почувствовал облегчения. Родные стены не сняли напряженности. Николаю казалось, что он больше никогда не сможет стать прежним. Что-то сломалось в нем, кроме ребер, ключицы, что-то гораздо более важное.
