Павел замолчал. Антуан убрал руку и для проверки подергал штурмовика за мизинец. Кисть была на месте, приросшая к телу, совершенно новехонькая.
— Ну? — довольно спросил Ворков.
— Уважаю, — покачал головой Павел.
— Ну и славно. Только, чует мое сердце, скоро не я — ты станешь новым гуру. Он не хотел убивать, но и сам не хотел умирать, потому нашел способ создать Зеркало из ничего. Всего лишь отражение. Теперь я понимаю, почему Сиковски ввязался во все это темное дельце — устал старик. Хочет, чтобы поток заказов на зеркала иссяк. И каков результат!
— Да пошел ты! — не сдержался Павел, затоптал недокуренную сигарету и, не оглядываясь, пошел прочь.
Эпилог. Еще парочка потрясений
— У ворот его встречала улыбчивая компания.
— Что, нехристь? — сварливо спросила старуха кошатница. — Устал поди, щей моих не хочешь?
Белла укоризненно посмотрела на старушку и покачала головой:
— Мама, тебе надо было мне все рассказать.
С другой стороны от Элизабет, держась за ее руку, стояла девочка лет девяти с длинными белыми косами.
— Не ожидал от вас, Антонина Петровна, подобной подлости, — крикнул отошедший в сторону Черненко. Карлик все пытался увести его куда-то, но Лев упирался, потрясая кулаком.
— А нечего дочку мою было обижать! — добродушно засмеялась старуха.
— А это я все придумала! — с вызовом сказала девочка. — Слышал, папа, я! Маму не дам в обиду, никому не дам, даже тебе!
— Во я понаделал, — проворчал Черненко, отворачиваясь.
— Кровь от крови, — Белла нежно потрепала дочку по голове.
Девочка отстранилась от матери и подошла к Кранцу:
— Вы простите меня, Павел, это ведь я в вас стреляла в том парке. Из пистолета. Я правда ничего плохого не хотела, но так бы вы не узнали, где бабка живет. А это было важно…
Кранц ничего не сказал, по большой дуге обошел всю эту компанию, покосился на место, где лежал мертвый Горден, но там осталась только лужа крови, прошел вдоль цеха и выбрался через пролом. Через час он уже ловил на шоссе попутку до Москвы.
Теплый июньский вечер спустился на утомленный жарой, запыленный город. Легкие белые облака висели над горизонтом, не обещая приносящего свежесть дождя. Но тут проехала поливальная машина, прибила пыль, наполнив воздух странным, бывающим только летом запахом разогретого асфальта.
На скамейке у института, сидел, развалившись, Павел Кранц. Он медленно потягивал пиво из запотевшей бутылки и задумчиво мял сигарету.
Вышел на крыльцо программист Николай, завидев приятеля, сбежал по ступеням. Взял в руки и отложил в сторону томик стихов Цветаевой.
