— Нет. Не нормально, — Павел отвернулся, глядя в огонь. — Впервые. Я спасал свою жизнь. Да, я сожалею. Стыжусь? Нет. Сам от себя не ожидал подобного, но оказывается, я могу пытаться сам себя защитить.
— Ну, в общем, и правильно делаешь, — легко согласилась Белла. — Мне нравится твой подход к проблеме. Для простого человека ты хорошо держался, раз твоя голова до сих пор твоя.
— Послушай, Белла, в меня пустили пулю. Прямо в упор. А я, к твоему сведению, не военный, даже боем никогда не занимался. Мне чудом удалось спастись, вот только теперь в портсигаре дырка. Из-за этого я вел себя как бешеный, да ты, наверное, знаешь все и без меня…
— Не волнуйся, я и вправду в курсе, — Белла засмеялась. — Я должна была вразумить мальчиков не соваться к тебе, но привыкла, что все люди — рохли и способны лишь сопли пускать. Такого поворота событий не ожидал никто, уж поверь мне! Сейчас мне надо уехать по делам, но я вернусь. Сиковски все тебе пояснит и ты, если захочешь, то разберешься во всем, что вчера произошло. Но я бы на твоем месте (а я на своем месте) все же сказала Гордену пару слов. Вот ты, когда порежешься ножом, больно?
— Да, но вчера в меня попала стрела и я стерпел…
— Это потому что Горден все взял на себя, — Белла сделала странный жест, словно поймала кого-то в воздухе и раздавила. — Свою смерть, твою боль. И твою жизнь.
— И что же я должен сказать Гордену? — с вызовом спросил Павел.
— Это очень просто! Прости и спасибо. Какая мелочь!
Горден был белее мела и сильно хромал. Увидев его в дверях, Белла кинулась навстречу и помогла дойти до кресла. Павел застыл на своем месте подобно изваянию, ему казалось, все мышцы лица занемели. С силой он отвернулся, чтобы чувство вины в его душе перестало расти.
Если тебе гложет совесть, — смеялся когда-то давным-давно, в другом мире, где все было рационально, его однокурсник, — то просто выбей ей зубы. Тогда она станет нежно тебя облизывать. Легкомысленные слова, как и заявления, что мы свою судьбу полностью контролируем и всегда можем выбирать. И всегда есть выход.
Все это слова, достойные молодости, но оказалось, что применить на практике их невозможно.
— Белла взялась что-то тихо втолковывать Гордену, он отмахивался, морщился и вздыхал. Павел даже не пытался прислушиваться к их разговору. Ему больше кусок в горло не лез и он пил кофе, ставшее внезапно совершенно безвкусным, и мечтал о сигарете.
Кто-то завозился под журнальным столиком, привлекая внимание Павла, и он для проверки запустил туда куском колбасы с бутерброда. Что-то мелькнуло лохматое, и колбаса тут же исчезла.
