— Разрешите, я избавлю вас от боли?…
Я тускло посмотрел на андеанца.
— Валяй, — устало сказал я.
Мелгор потянулся, взял меня за руку.
Отравишь, — подумал я, — убью на месте. Развяжу войну, плюну на жертву, которую принес Родеррик и прибью…
— Я думаю, в моей слюне нет ничего, что было бы для вас смертельным, — отзываясь на мои мысли, сказал андеанец. — Разве что она может вызывать у вас длительный сон, но не раньше, чем через три часа после укуса.
— Как вы съели Родеррика? — я не хотел задавать этот вопрос. Я не хотел получать ответ, но язык не повиновался мне.
Медленно, чтобы не напугать, Мелгор выставил клыки. Меня этим не удивишь, я никогда не отличался слабыми нервами…
Увидев его, а не Родеррика в кабине челнока, я более не питал иллюзий. Утонченность андеанца, его совершенная красота не обманула меня. Я постоянно находился в напряжении, вслушиваясь в чувства корабля, и он сообщал мне куда больше, чем я сам смог бы узнать. Именно от этого напряжения голова и плечо так разошлись.
Клыки андеанца лишь слегка поранили кожу между большим и указательным пальцем, но усталость и боль поплыли прочь из тела, смываемые удивительной прохладой. Голова прояснилась, на мгновение затуманилась, подмятая под себя эйфорией облегчения. Я уже две недели нормально не спал, я уже две недели не чувствовал в теле отсутствие боли. Это и есть настоящий рай. Я боялся, что такое будет только после смерти.
Недовольно завозилось в моем плече существо, но теперь оно причиняло лишь легкое неудобство.
— Ваша слюна действует на рецепторы? — поинтересовался я и это был неподдельный интерес.
— Нет, — покачал головой андеанец. — И даже не как обезболивающее. На момент попадания в кровь слюны, в малом количестве, она убирает существующую боль, действуя на саму причину. Снимает воспаление. Большая доза может привести к литаргическому сну или коматозному состоянию. К вашему сведению и отвечая на поставленный ранее вопрос: я впрыснул в кровь вашего друга куда большую дозу. Он не испытал ни боли, ни страха, захваченный удовольствием, которое вас тоже коснулось. Он попросил меня об этом, и я с удовольствием исполнил его просьбу. Он мог просить об этом, хоть и не знал, что может. Он был воином, и я уважаю его.
Я молчал, а Мелгор вдруг спросил:
— Вы упомянули слово… суицид. Вы спрашивали меня о его смысле, но боюсь…
— Андеанцы не способны убить себя? — в лоб спросил я.
— Убить себя? — я почувствовал возмущение в голосе Мелгора. — Это невозможно! Ни одно существо ни одной расы, которую мы знаем, — он помолчал, словно подбирая слова, — а мы изучили множество миров, не способно убить себя.
