Низа почти физически ощутила на своем теле холодные, оценивающие взгляды смертников.
— Нет! — закричала девушка, подтянув колени к груди. — Ты же говорил, что здесь нет насильников, — обратилась она к Гундреду. — Что гетманы распыляют в воздухе какое-то вещество…
Мореход беспомощно пожал плечами.
— Мы не станем тратить на споры то немногое время, которое у нас еще осталось, — презрительно произнес один из толстяков. — Займемся лучше более интересными играми.
Он протянул руку к дрожащей девушке. Неожиданно Мольнех вскочил на ноги и загородил дорогу насильнику.
— Пошел вон. Ты ее не получишь.
Толстяка, видимо, позабавил неожиданный поворот событий.
— Не говори глупостей, тощая палка. Наши хозяева могут наказать нас только в том случае, если мы повредим тебе внутренности и ты не сможешь есть. Все остальное дозволяется. Попробуешь сопротивляться — пожалеешь. Ведь мы созрели, а у зрелости есть особые преимущества.
Фокусник выглядел необычайно мрачным.
— Я сказал, вы ее не получите. Она — женщина знаменитого убийцы. Если вы обидите ее, он переломает вам кости, не обращая внимания на надсмотрщиков, — фараонец повернулся к товарищам. — Подумайте! Что сделает Руиз Ав, если мы не вступимся за его женщину?!
Гундред задумчиво потер подбородок.
— А ты, пожалуй, прав, — он повернулся к толстякам. — Пошли вон!
Дольмаэро также поднялся на ноги, со зловещей решимостью сжимая кулаки.
Троица медленно отступила. На блестящих от пота, жирных физиономиях насильников читались изумление и обида.
— Это неправильно, — растерянно произнес один из них. — Ведь мы же созрели…
Низа сознавала, что должна поблагодарить своих заступников, но после перенесенного ужаса девушка впала в леденящее оцепенение, подавившее все прочие чувства в ее истерзанной душе.
В апартаментах, глубоко под островом Родериго, Геджас и его хозяйка не сводили глаз с монитора. Экран окрасил черное нутро бойни в блестящие тона.
Центральной фигурой всей картины являлся Руиз Ав. Его сапфирово-голубое тело двигалось медленно и плавно, словно повинуясь звукам неслышной музыки. Грудь и плечи покрывала кровь цвета остывающей лавы. Нож, казавшийся языком фиолетового пламени, рисовал в воздухе сложные геометрические фигуры. Точно дуновение холодного ветра коснулось сознания Геджаса — Желтый Лист недовольна происходящим.
— Не беспокойся, госпожа, — успокаивающе произнес верный слуга. — Индексы стабильны. Он не настолько безумен, как кажется.
Ответный взгляд темных глаз был преисполнен глубокого смысла. Родеригианец уловил мысль женщины так же ясно, как если бы она произнесла ее вслух.
