По дороге из Одессы в Киев я посетил Тульчин, где располагался штаб II армии, чтобы встретиться с Павлом Дмитриевичем Киселевым, начальником штаба армии. Павел Дмитриевич считался либералом, но был предан Романовым и пользовался доверием Александра. Он был типичный карьерист и для карьеры умел приспосабливаться к обстановке. Зная, что во время царствования Николая I он был членом комиссии по облегчению положения крестьян, я хотел присмотреться к нему поближе, дабы использовать его таланты, когда придет время Крестьянской реформы.
В Петербург я вернулся загоревший и полный впечатлений, и, как оказалось, весьма вовремя.
«Божьею милостию Мы, Александр Первый, император и самодержец всероссийский и прочее, с согласия Августейшей Родительницы нашей, по дошедшему до нас наследственному Верховному праву Главы Императорской фамилии и по врученной нам от Бога самодержавной власти Мы определили: во-первых, свободному отречению первого Брата Нашего Цесаревича и Великого Князя Константина Павловича от права на Всероссийский престол быть твердым и неизменным… Во-вторых, вследствие того на точном основании акта о наследовании престола Наследником Нашим быть второму Брату Нашему Великому Князю Николаю Павловичу».
Граф Алексей Андреевич Аракчеев умолк, и в зале воцарилась тишина.
– Господа, – сказал император, – сие есть воля наша, и по пришествии времени прошу служить возлюбленному брату моему, цесаревичу Николаю Павловичу, так же верно, как мне служите.
Зал дружно выдохнул, и сановники склонились в поклоне. Через полчаса после нескольких тостов император покинул собрание, которое сразу же оживилось. Удивление после манифеста несколько спало, и сановники разделились на группы, которые полушепотом обсуждали свалившуюся на их головы новость. Из зала новость понеслась по Петербургу, чтобы вскорости долететь и до дальних уголков бескрайней страны, имя которой Россия.
По возвращении в Петербург меня ждал сюрприз. Александр сподобился и объявил меня наследником престола. Этому предшествовали небольшая баталия и шантаж с моей стороны. Все началось еще в 1822 году. После памятного разговора о наследовании Александр составил необходимый документ, но он хранился в тайне. Так как практически никто не знал о моем наследовании престола, а официально наследником являлся мой старший брат Константин, это могло сулить многие проблемы при восшествии на престол. Моя маман, Мария Федоровна, была женщиной властной, и я опасался, что она захочет порулить вместо меня. В реальной истории тайное завещание послужило одной из причин восстания декабристов, когда все висело на волоске и один нечаянный выстрел мог изменить историю. Поэтому я решил действовать более решительно. В конце концов, брат сам предложил мне престол и, если он настроен серьезно, пусть обнародует это свое решение.
