Антуан!
Антуан!
Антуан!
– Антуан!
Внезапно он проснулся. На краю постели сидела мать и, прижав ладони к груди, с беспокойством смотрела на него.
– Антуан…
Очнувшись, он сел в постели. И сразу все вспомнил.
Который час?
В комнату с первого этажа проникал желтый свет.
– Ты так кричал, что напугал меня… Антуан, ты что-то скрываешь?
Антуан сглотнул слюну и отрицательно покачал головой.
– А, скажи? Ты что-то скрываешь?
Может, пора во всем признаться? Если бы он окончательно проснулся, то, конечно, поддался бы искушению освободиться от чересчур тяжелого для него груза. Он бы все рассказал маме, все. Но он с трудом понимал, что происходит.
– Ты спишь одетый, прямо в ботинках… Это на тебя не похоже… Если ты заболел, почему не сказал мне?
Мать накрыла его ладонь своей; он отдернул руку. Физический контакт с ней был ему неприятен.
Она не чувствовала себя задетой, все подростки такие, она читала статьи на эту тему. Не следует принимать подобное поведение на свой счет, тут дело в возрасте. Пройдет со временем.
– Ты нездоров?
– Все в порядке, – ответил Антуан.
Госпожа Куртен приложила ладонь ко лбу Антуана. Она всегда так делала.
– Конечно, тебя тоже выбила из колеи эта история. Да еще жандармы со своими вопросами… само собой, ты к такому не привык…
Она смотрела на него с нежной улыбкой. Обычно такое отношение раздражало Антуана: нечего на меня так смотреть, я не младенец, – но на сей раз он уступил, ему хотелось утешения. Антуан прикрыл глаза.
– Ну ладно, раздевайся-ка и ложись.
Она погасила свет и вышла, оставив дверь широко открытой.
Антуан уснул только под утро.
Назавтра вертолет службы гражданской безопасности уже с рассвета кружил над городом. Он возвращался через равные промежутки времени, прохожие поднимали голову и следили за ним глазами. Коллеги из департамента прибыли на помощь жандармам Боваля. Пикапы и голубые автомобили сновали туда-сюда по центру и бороздили окрестные дороги.
Скоро сутки, как пропал малыш Реми.
В лавках, где горожане обменивались новостями, царил пессимизм. И смутное негодование – то против полиции, то против мэрии. И вправду, жандармы не сразу заинтересовались этим исчезновением. Им бы следовало тотчас начать поиски малыша.
Относительно упущенного ими времени мнения разделились: одни говорили, три часа (это очень много – три часа, если пропал шестилетний малыш!), другие – больше пяти. На самом деле данные у всех разнились, потому что у каждого была своя точка отсчета. В котором часу заметили отсутствие ребенка, около полудня? Нет, было не меньше двух часов дня – кто-то видел, как госпожа Дэме с беспокойством расспрашивала лавочников. Вовсе нет, Реми провожал отца, который возвращается на фабрику в тринадцать сорок пять. Ладно, подытожила госпожа Керневель, относительно времени никто не уверен, однако мэрии следовало бы отреагировать. На этот счет все были более или менее солидарны: господин Вейзер даже не хотел сообщать жандармам! Говорил, что малыш вот-вот вернется и что они выставят себя дураками, если станут паниковать из-за пустяков!
