— Это все, что мне было нужно знать, — говорю я и встаю. — Благодарю вас за терпение.
— Может быть, это я должен вас благодарить, — глухо замечает Марин, — но вы сами понимаете, в каком я состоянии. Где я теперь могу найти Дору?
— Она сама найдет вас. Скажите только, что ей передать.
— Пусть придет к вечеру, что еще? Сейчас мне предстоит побегать — надо получить выездную визу.
— Не беспокойтесь, я все передам.
— Пусть придет в восемь. Я буду ждать дома.
Не хватает мне «инкассаторства», теперь я к тому же и вестник любви…
И вот я наконец дома. Когда я говорю «наконец», это надо понимать как 21 час. Не беспокойтесь, я не буду описывать вам обстановку. Если бы я даже и взялся за описание, оно заняло бы не более пяти строчек, включая содержимое моего гардероба. Дело холостяцкое.
Сую ноги в тапочки, натягиваю верхнюю часть пижамы — нижняя часть вообще не попадается мне на глаза, уж не помню, с какого времени, потом ложусь на кушетку, зажигаю ночную лампу и беру книгу со столика. Беру главным образом из любопытства, чтобы посмотреть, до какой страницы я имел мужество добраться. После этого я кладу книжку на столик, потому что мне надо подумать о некоторых вещах. В горизонтальном положении человек лучше всего сосредоточивается. Кровь равномерно поступает во все части тела, включая мозговые центры. И так сосредоточиваешься, что даже не чувствуешь, как засыпаешь.
Пронзительный звонок нарушает мою углубляющуюся дремоту. Второй звонок полностью сбрасывает меня с гладких рельсов сна. При третьем — я уже держу одной рукой телефонную трубку в то время, как другая рука массирует лоб.
— Товарищ Антонов? — Массаж помогает, потому что я мгновенно узнаю голос Доры. — Мне нужно сейчас же с вами увидеться… Марин исчез…
— Что ты болтаешь? — восклицаю я, переходя вдруг из-за своего дремотного состояния на «ты». — Как так «исчез»? Откуда он исчез?
— Из дома. Вы сами сказали мне, что он ждет меня в восемь, а сейчас уже двадцать минут одиннадцатого, а его еще нет…
— Наверное, задержался где-то. Человек деловой, завтра уезжает… — пытаюсь я успокоить Дору, не очень веря своим словам.
— Это исключено. Марин до педантизма точен. Даже если бы у него были дела, он заглянул бы, чтобы сказать мне.
— Хорошо, хорошо. Только не волнуйтесь. Сейчас буду.
Пятнадцатью минутами позже служебная машина доставляет
меня к дому Манева. Дора в смущении ждет у подъезда.
— Почему вы стоите тут? У вас нет ключа от квартиры?
— Есть, но мне уже как-то неудобно им пользоваться.
