— Из-за пяти левов?
— Ну да, из-за пяти левов, про которые Елена утверждала, что я их взяла, а я их не брала, и потом она сама вспомнила, что отдала их уборщице за мытье лестницы. Но если бы не эти пять левов, то нашлись бы другие поводы, потому что уже дошло цо того, что нужен был какой-нибудь повод, и когда пришел отец, я заявила ему, что не могу больше оставаться в доме, где на меня смотрят как на воровку, а он попытался занять примирительную позицию, но с меня уже было достаточно, я схватила свой плащ, только плащ, и вылетела из дома. И больше не вернулась.
Дора зябко пожимает плечами, словно при одном упоминании о плаще чувствует холод, и смотрит на меня:
— Может быть, пойдем? Холодно стало…
Поднимаемся и снова идем по аллее вдоль канала при слабом свете редких фонарей. Женщина идет медленно, глядя себе под ноги, и я машинально придерживаюсь ритма ее шагов.
— Первый раз я ночевала у одной подруги, второй раз — у другой, и так несколько дней, пока не обошла всех своих подруг и не поняла, что нигде я не была особенно желанной, по крайней мере для родителей. Денег у меня не было, не было и никакого желания возвращаться домой. Пусть на куски меня режут, сказала я себе, а домой не вернусь. Но вообще-то я оказалась в безвыходном положении. В ту пору, когда я еще не ушла из дома, а только старалась находиться там как можно меньше, я завязала в одной компании некоторые знакомства, одно из них было с Магдой. Так что теперь я решила обратиться к ней и подумала, что наконец я попала к человеку, который может мне помочь…
— Гм… — произношу я с некоторым сомнением.
— Так я думала тогда. А когда поняла, как живет Магда и что, если я хочу остаться у нее, я тоже должна жить так, я сказала себе: тем лучше, это тоже один из способов самоубийства, если не имеешь смелости просто покончить с собой, а тебе не остается ничего, кроме самоубийства… И пошла вся эта история с «Бразилией» и прочим… и были приятные часы опьянения и сознания, что в сущности это и есть жизнь… и другие часы, отвратительные и унизительные, когда я говорила со злобой: пусть видит, до чего он меня довел, до чего довел свою дочь из-за этой Елены.
— Он знал, как вы жили?
— Узнал, когда ваши люди явились к нему. Он пришел на квартиру к Магде, уговаривал меня вернуться, обещал, что все как-нибудь наладится. Но я уже решила: или она, или я. Я так и сказала ему, а он продолжал уговаривать, не давая прямого ответа. И я ему сказала тогда: «Уходи, пожалуйста, и больше не заботься обо мне, не воображай, что заботишься…» Я тогда дошла до полного отчаяния и просто ждала, что придет день, когда мне дадут новое местожительство, и этот день, наверняка, скоро бы настал, если бы не появился Филипп…
