Дион Кассий: "Народ же открыто показывал своё угрюмое настроение; люди откровенно разговаривали между собой и готовились действовать, насколько это было в их силах. В конце концов, когда Юлиан подошёл к зданию сената и собрался принести жертву Янусу перед входом, все закричали в один голос, как будто заранее сговорившись, называя его похитителем власти и отцеубийцей. Когда же он, притворившись, что не сердится, пообещал им какую-то сумму денег, то люди, в негодовании от того, что их пытаются подкупить, стали кричать все вместе: "Мы не хотим! Мы не возьмем!" И стены окрестных домов отвечали им эхом, которое внушало трепет. При этих звуках у Юлиана кончилось терпение, и он приказал перебить тех, кто стоял ближе к нему. Но народ разъярился ещё больше и не прекратил ни сожалеть о Пертинаксе, ни осыпать бранью Юлиана, ни взывать к богам, ни ругать воинов. Они продолжали сопротивляться, хотя было уже множество раненых и убитых во многих частях города. Наконец, захватив оружие, они сбежались в цирк и там провели ночь и следующий день, лишенные пищи и воды, взывая к остальным воинам, особенно к Песценнию Нигеру и его войскам в Сирии, чтобы они пришли им на помощь. Затем, истощив себя криком, голодом и бессонницей, они разошлись и вели себя тихо, ожидая той помощи извне, на которую возлагали свои надежды".
Кроме того, по Городу стали расползаться отвратительные толки: "И уже те, кто начинал ненавидеть Юлиана, прежде всего стали распространять слухи, будто в первый же день своей власти Юлиан с презрением отказался от стола Пертинакса и приказал приготовить себе роскошный пир с устрицами, птицами и рыбами". Дион Кассий передаёт этот слух так: "Укрепив свою единоличную власть ещё и постановлениями сената, он отправился во дворец и, обнаружив там приготовленный для Пертинакса обед, долго насмехался над этой пищей, а затем послал людей на поиски дорогостоящих яств, которые приказал добыть где угодно и каким угодно способом, и предался чревоугодию, хотя труп ещё лежал во дворце; после чего затеял игру в кости. С собой во дворец, помимо прочих, он взял и Пилада, актера пантомимы".
Элий Спартиан опровергает это измышление: "Это была как известно ложь: ведь есть сведения о том, что Юлиан доходил в своей бережливости до того, что на три дня делил поросёнка, на три дня – и зайца, если кто-нибудь случайно их ему присылал; часто, хотя бы по этому поводу не было никаких религиозных предписаний, он обедал без мяса, довольствуясь стручками и всякими овощами. Затем, он вообще ни разу не обедал до тех пор, пока не был похоронен Пертинакс; пищу он вкушал, погружённый в глубокую печаль вследствии убийства Пертинакса, а в первую ночь он не смыкал глаз, встревоженный такими тяжёлыми обстоятельствами". Хотя Геродиан, напротив, описывает Юлиана как человека скверного: "его невоздержанная жизнь вызывала нарекания". "И вот, Юлиан, придя к власти, сразу же стал заниматься удовольствиями и попойками, легкомысленно относясь к государственным делам и предавшись наслаждениям и недостойному времяпровождению".
