Все катится вниз по наклонной. Поддерживает немного книга Берроуза Naked Lunch. Из предисловия следует, что автор сорок пять лет торчал из-под герыча, а потом спрыгнул. Правда из самой книги становится ясно, что автор стал таки играться под хвост. Это недобрый побочный эффект. Ещё, правда, обнадёживает прочтённая недавно биография Германа Геринга, который полжизни вспрыскивал себе морфий, но добился поразительных успехов пробиваясь на верхушку третьего рейха.
И всё-таки, лучше всего, наверное, с этой мерзости соскакивать.
Москва! Вот спасение! Там, в Москве, где я не знаю никаких юр, вынужден просто буду спрыгнуть. Переломаться. Помучаюсь немного, но обязательно слезу. Дальше так жить нельзя. Это не жизнь. Это просчёт времени до следующего укола. И он становится все короче. Ни какой радости уже - одни угрызения совести.
Потом, меня пугают мысли о рыжем, которому я имел удовольствие выстрелить в наглое лицо. Драма на охоте. Жив ли он? Если жив – то, наверное, ищет меня. Если двинул кони – ищут уже менты. Какая замечательная альтернатива. Валить нужно как можно скорее. Не дожидаясь концовки.
Москва, только Москва. Начнём жить с самого сначала. С чистого листа.
В этом прекрасном городе. Столице Мира. Мегаполисе. Городе - герое. На русской земле. Большой культурной ломки в связи с переездом не предвидится. Москва всегда была своей для населения одной шестой части земной суши.
Нужно только достать немного денег, снять квартиру, где я переломаюсь и поживу пока найду работу. Хоть где – лишь бы в Москве. Лишь бы с Вероникой. Лишь бы трезвым.
***
Дядя недолго чикался со следствием. К отбою Мастерских, получив лёгких люлей от оперов, уже грел шконку в изоляторе. Правда, в несознанке.
«Ничего не видел, ничего не слыхал, за что харчуете, начальники?»
Дяде похуй. Распорядился готовить Андрюху на этап. В следственный изолятор. Пусть теперь там поблатует, в четырёх каменных стенах.
Нас же по отбою амнистировали. Так что в ШИЗО мы со смотрящим за промкой разминулись. Нам – на свежий воздух. А за воровскую идею – страдать полагается, сами же только об этом и поёте!
И все были бы довольны, и про Рустамчика бы забыли через пару дней, у живых-то забот побольше, чем у мёртвых, если бы не вмешался Имомов. Зашёл к Хозяину. Попил с ним чайку минут сорок, и Андрюху, героя-мученика, пострадавшего за чистоту воровской идеи выпустили обратно. До первого ЧП. Это уже Хозяина вердикт. А узнает ли о ЧП Хозяин, это ещё вопрос – если Имомов позволит.
