4) Лет двадцать тому назад только шептались и передавали друг другу, не иначе как по секрету, о сверхъестественных явлениях, которые существуют по преданию в каждом семействе и о которых не было принято говорить громко, а потому они сохранялись втайне. Теперь начали говорить о них в обществах, и даже открыто. Подобных рассказов миллионы. Неужели эти факты достойны меньшого внимания для исследователя, чем изучение грозы, ветра, северного сияния? Казалось бы, что они должны были возбудить несравненно больший интерес, ибо сами явления загадочнее и чудеснее, а между прочим наука и не думает приниматься за их изучение. Не знать о них учёные не могут; зная же об их существовании, они не могут не поражаться им, совершенно так же, как поражается каждый из нас; отчего же никто ещё не изучает их? Ответ ясен: духовное развитие учёных ещё не возросло до того, чтобы быть в состоянии открыто идти против невежественных модных толков и взяться за такое дело, которое может подорвать их репутацию позитивистов, которой они дорожат ещё.
Мы всякий день убеждаемся, что видеть и понимать истину ещё не значит быть способным применить её к себе.
Пока мы понимаем истину одним своим разумом, а не сердцем и не чувством - мы никогда не будем в состоянии осилить свою природу, переделать себя и заставить себя делать то, что нам не сродно.
Мы все более порочны, чем добродетельны и потому заметьте, как какая-нибудь гадость, пошлость, сальность к нам быстро прививается! Мы еле успеем услыхать её ещё одним ухом - и уже схватили её на лету и готовы исполнить. И сколько трудов нам иногда стоит удержать себя от этого. Вот как быстро принимается злое семя, упавшее на подходящую ему злую почву души нашей. Совершенно противоположное явление происходит, если нам приходится услышать о чём-нибудь высоком, прекрасном и мудром, о том, что выше нашего нравственного развития. Нам доказывают, что это хорошо, убеждают, что стоит нам только принять эту истину, и мы сами будем лучше, и жизнь наша пойдёт ровней, безмятежней, и отношения наши к окружающему миру и к людям станут легче. Мы и сами знаем всё это, но всё-таки упорствуем, опровергаем и подыскиваем разные препятствия, несмотря на то, что хорошо видим всю несостоятельность этих опровержений, и в конце концов, эта истина нами не принята и к нашей жизни не применена.
Одним словом, рассудок наш во всех случаях жизни является рабом сердца и чувств, но не властелином. Разум может понимать истину, но воспринять её человек может только тогда, когда он нравственно достаточно для того развит и для того, кто мало развить, эти истины будут то, что мы называем
