«Даже так? Сколько вы готовы выложить на бочку?»
«Три тысячи, пять, десять тысяч — сколько хотите».
«Вздор! «Танчинары» и двух тысяч не наскребут, забудь о десяти!»
«Сколько бы вы ни поставили, деньги найдутся».
Лорд Дженсифер задумчиво кивнул: «Из этого что-нибудь может получиться. Десять тысяч, говоришь?»
«Почему нет?» — Глиннес обвел взглядом беседку. Все присутствовавшие «Танчинары» прекрасно знали, что в казне команды было от силы три тысячи озолей, но беспокойство выдавал только Перинда.
«Хорошо! — деловито ответил лорд Дженсифер. — «Горгоны» принимают вызов. В свое время будут сделаны необходимые приготовления». Он повернулся, чтобы уйти — как раз в тот момент, когда в беседку промаршировала разгневанная Дюиссана Дроссет. Ее золотистые кудри слегка растрепались, глаза горели торжеством и яростью. Бросив на Глиннеса ненавидящий взгляд, она ткнула бумагой в грудь Перинды: «Вот! Пришлось вынести неудобство, что-бы заткнуть рты мстительным сплетникам! Читайте! Довольны?»
Администратор внимательно изучил документ: «Насколько я понимаю, передо мной врачебная справка, удостоверяющая целомудрие поименованной Дюиссаны Дроссет и скрепленная подписью доктора Ниамета. Что ж, этот неприятный вопрос можно снять с повестки дня».
«Не спешите! — вмешался Глиннес. — Каким днем датирована справка?»
«Что за мерзавец, подумать только! — взорвалась Дюиссана. — Я сегодня справку получила, только что!»
Перинда кивнул и сухо добавил: «Доктор Ниамет не указал время с точностью до минуты, но настаивать на повторном обследовании в присутствии представителей команды было бы, на мой взгляд, излишне».
Лорд Дженсифер подошел ближе: «Очаровательное создание! Драгоценнейшая, к чему связываться с деревенщиной? «Горгоны» — галантная, благовоспитанная команда, у нас тебе будет гораздо лучше!»
«Благовоспитанность не помогает выигрывать в хуссейд, — заметил начинавший злиться Перинда. — Если тебе не терпится щеголять голышом после первого матча, ступай к «Горгонам», в этом они не подведут».
Дюиссана бросила на лорда оценивающий взгляд и с некоторым сожалением покачала головой: «Мне разрешено выступать только с «Танчинарами». Вам придется просить не меня, а моего отца».
Дженсифер возвел очи к устланному пальмовыми листьями своду беседки, будто призывая некое божество засвидетельствовать предъявляемые к нему непомерные требования, после чего низко поклонился: «Всего наилучшего!» Отдав честь «Танчинарам», аристократ наконец покинул таверну.
